Тучи на рассвете (роман, повести)

Еще в молодости он понял, что сделать карьеру можно, только обеспечив себе покровительство японцев. Это — главное. На Супхунской гидростанции его карьера зависела от Канадзава, и именно ему он сумел доказать свою преданность. В Восточно-колониальной компании это был подлец и вор Цуминаки, но только с его помощью можно было идти дальше, вверх. В полиции даже мальчишка понял бы, что все зависит от Такагава, и уж он старался для генерала, не щадя сил. Его усердие всегда оценивалось должным образом.

Когда рухнуло величие Японии, стало ясно, что, какая бы ни пришла власть, карьеру сделает тот, кто боролся с японцами. Поэтому, выполнив задание Абэ Нобуюки на севере страны и пробираясь в Сеул, он всюду, где возникали митинги, выступал со страстными речами против самураев и, как только мог, поносил японских милитаристов.

Впервые он утратил уверенность, когда узнал, что созданы Народные комитеты. Он уже готов был сообщить новой власти важные данные, имеющие государственное значение. Правда, о его прошлой деятельности могут узнать. Ну что ж, он сам о ней расскажет. Он горько ошибался. Он видел, что японцы строят в Корее железные дороги и электростанции, и полагал, что некоторые японцы просто злоупотребляют своей властью, а вообще Япония искренне хочет помочь Корее. Потом он понял, что ошибся. Чтобы исправить свою ошибку, он готов посвятить себя разоблачению японцев. Это могут подтвердить коммунисты во многих населенных пунктах, слышавшие его выступления. Вот и сейчас он передает народной власти такие сведения, которые доказывают его преданность новому строю.

Его бы, наверно, простили. Но все же Чо Ден Ок пришел к выводу, что в Народный комитет идти нельзя, и не только потому, что это рискованно. Не может быть, чтобы американцы отдали власть Народным комитетам. Американцы — люди дела. Они и будут на Юге главной силой. Значит, надо добиться их расположения. А сейчас лучше надежно укрыться до их прихода. Ведь если он попадет в лапы Пан Чака или ему подобных, никакие американцы его не спасут.

Он переоделся в национальный костюм и наголо остриг голову. Он не появлялся в центре города. Его пугал каждый шорох. Он нашел себе надежное укрытие в маленьком домике на окраине и решил не выходить из комнаты. По ночам он запирал дом снаружи на засов и влезал в окно. Так спокойнее. Пусть думают, что здесь никого нет.

Но Чо Ден Ок не только предавался страху. Двадцать три дня — с момента освобождения Кореи Советской Армией до прихода американцев — он сидел, запершись, и писал.

Он выписывал наименования предприятий, указывал их примерную мощность, давал краткую характеристику владельцев. Он представит американцам полную картину деятельности Восточно-колониальной компании, методов ее работы. И вдруг Чо Ден Ок вскочил. Блестящая мысль пришла ему в голову. Как всегда в минуты сильного волнения, он забегал по комнате.

К черту список предприятий! Методы! Вот что главное.

Кто ответит, каким образом самураи смогли сорок лет править Кореей? Он даст американцам статистику бунтов — пусть полюбуются, с чем им придется иметь дело.

За пять лет после тридцатого года в стране отмечено четыре тысячи нападений на японцев. Только за один тридцать девятый год партизаны совершили несколько тысяч налетов.

Пусть полюбуются этими цифрами. Пусть узнают, как обнаглели эти безропотные корейцы под влиянием побед, одержанных русскими. Пусть задумаются хотя бы только над бунтом на острове Чечжудо. Достаточно было коммунистам распространить весть о поражении немцев в Сталинграде, как остров словно обезумел. Рабочие и рыбаки внезапно устремились со всех сторон к военно-воздушной базе. Они уничтожили триста сорок японских летчиков, сожгли шестьдесят девять самолетов, все ангары, весь бензин…

Пусть поразмыслят над этим американцы. Пусть спросят у него, как же продержались здесь самураи сорок лет?

Он ответит им на этот вопрос. Он порекомендует им проверенные методы. Они поймут, что только такими методами можно править Кореей. Да, он начнет со статистики. Взять хотя бы февраль и март сорок второго года, когда по стране прокатилась волна бунтов. За эти месяцы сто двадцать пять тысяч человек были брошены за решетку. Ранен один полицейский — расстрелять сто подозрительных! Началась забастовка — на каторжные работы каждого третьего рабочего!

Он им расскажет о здешних тюремных порядках. Прежде всего не следует скрывать от населения систему пыток. Наоборот, о них надо говорить побольше. Пусть боятся. Пусть знают, что за каждым домом ведется наблюдение. Нечего стесняться.

Двадцать три дня он писал свою докладную записку о японских методах управления Кореей, проверенных сорокалетним опытом. И когда в Сеул прибыли американцы, он явился к ним во всеоружии.

Уже на следующий день его поочередно вызывали генералы Арнольд и Ходж. Капитан Стоун проболтался, что оба они в восторге от доклада. Вообще капитан оказался дельным парнем. Они быстро нашли общий язык, и капитан не остался в обиде. Особенно после сделки с Чер Яком.