Тучи на рассвете (роман, повести)

Не успела Мен Хи спросить, что это значит, как раздался дребезжащий звук колокола — и работницы второй смены сгрудились у табельной доски. Мин Сун Ен подтолкнула Мен Хи, и та быстро присоединилась к стоявшим женщинам. Она старательно повторяла слова надсмотрщика, пока не кончилась клятва. И снова раздался звон колокола. Все поспешили к своим машинам. Мен Хи поняла, что это конец одной смены и начало другой. Но работа не останавливалась. Работницы сменялись, на ходу сдавая и принимая машины.

Мин Сун Ен медленно разогнула спину и подозвала Мен Хи поближе:

— Ты будешь работать вот на этой машине. Дело несложное, но сначала будет трудно выстаивать по двенадцать часов подряд. Потом, конечно, привыкнешь… Только ненадолго, — сокрушенно покачала она головой. — Долго дети здесь не выживают. Поэтому, если тебе есть куда уйти, лучше уходи сразу.

— Нет, я буду работать, я могу много работать.

Мен Хи внимательно следила за действиями своей наставницы. Деревянный вращающийся барабан утыкан лезвиями ножей. Перед барабаном — стол. Женщина отделила от большого спрессованного тюка слой пеньки и положила его на стол, а потом стала медленно пододвигать к ножам. Ножи разрыхляли туго спрессованную пеньку, и от нее поднимались густые клубы пыли.

— Вот и все, что тебе надо делать, — сказала старуха. — Когда этот слой разрыхлится, он пойдет на чесальную машину, видишь, вон она стоит. Вместо ножей на ней иглы. А ты возьмешь из тюка новый слой. Двадцать тюков тебе подадут за смену, и все их надо разрыхлить, иначе будут удерживать из жалованья, а его тебе и без того не хватит… Ну, берись за дело, внучка, — сказала на прощание Мин Су Ен и ушла, оставив Мен Хи одну у вертящегося барабана.

Вначале Мен Хи поминутно отворачивалась и старалась отогнать пыль рукой. Но это только замедляло работу, а пыль все равно проникала в рот и в нос.

Она проработала несколько часов и начала злиться на себя: все спокойно трудятся, даже дети, а она, словно помещичья дочка, уже задыхается от пыли и жары. Нет, она привыкла к труду, она даже виду не подаст, что болит согнутая спина, что силы покидают ее. Она никакого внимания не будет обращать на эти хлопья и перестанет поминутно вытирать лицо. Не такое уж это нежное лицо, чтобы его оберегать. А то, что пыль в нос набивается, — пусть, другие ведь спокойно к этому относятся.

В самом деле, работала же она у Ли Ду Хана. Там, правда, легче дышалось и обязанности были разные, а тут все одно и то же. Стой, согнувшись, задыхаясь от пыли, и беспрерывно, без конца подсовывай пеньку под этот проклятый барабан. А руки уже немеют, и почему-то кружится, как этот барабан, голова. И в глазах зеленые и красные круги.

Откуда взялись эти круги? Они выскакивают издалека, маленькие, как мячики, и несутся на нее с огромной скоростью, все увеличиваясь, пока не превращаются в сплошное огромное пятно. И тут же новые мячики вылетают из дальнего конца цеха и тоже устремляются к ней. Они летят быстрее первых, их еще больше, они расплываются, заволакивают все вокруг…

Удар по спине был таким неожиданным и сильным, что Мен Хи в первое мгновение даже не поняла, что произошло. Может быть, она попала под барабан?

— Зевать сюда пришла, дармоедка! — услышала она окрик.

Это, оказывается, японец-надсмотрщик. А ведь она действительно стоит и не работает. Но это же не нарочно! Это случайно так вышло, она даже не знает, когда она прекратила работу.

Мен Хи лихорадочно хватает пеньку и сует ее под ножи. И снова все кружится, как этот барабан. Да нет же, барабан спокойно стоит на месте, а она сама вращается вокруг него, и ножи тоже вращаются, только в обратную сторону, и все время норовят ударить ее по рукам.

… Звон колокола не дошел до сознания Мен Хи. Но барабан остановился. И ножи замерли. А она сама продолжает вертеться. Какая странная наступила тишина!

— Обед, пойдем, — услышала Мен Хи и, обернувшись, увидела рядом Мин Сун Ен, отряхивавшую с себя пыль.

Мен Хи безучастно посмотрела на ее пергаментное лицо.

— Пойдем, я покажу тебе столовую, — сказала женщина, вытирая тряпочкой лоб.

Мен Хи стала приводить себя в порядок.

— Снимай жетон, по нему чумизу дадут.

— Вы меня не ждите, я знаю, где столовая, — сказала Мен Хи, боясь, что не сразу найдет свой номер и задержит добрую старуху.

Она и в самом деле долго провозилась у табельной доски. У нее рябило в глазах и дрожали ноги. Хватаясь за машины и столбы, подпиравшие потолок, потащилась к двери.

Только бы не выдать себя, только бы не обнаружить свою слабость. Ведь у всех одинаковая работа, а она одна так утомилась. Что подумают соседки? Скажут, притворяется, чтобы пожалели. А ей совсем не хочется вызывать к себе жалость.

Когда мимо проходили работницы, она останавливалась и старалась сделать безразличное лицо, будто ничего не случилось, просто ей захотелось на минутку остановиться. А если проходившие оглядывали ее, она даже улыбалась. Пусть знают, что она совсем не устала и поясница у нее не болит, иначе она не могла бы держаться так прямо.