Туда Без Обратно

В последние дни состояние ухудшилось. Не что-то конкретное — к счастью, раны зажили, гематомы поблекли. Но какая-то изнуряющая слабость поселилась в моем теле. Буквально валит с ног. Все время тянет ко сну, кроме фруктов ничего не ем, странная апатия, ноющие головные боли. Плюс ко всему одышка. Не хватает воздуха. Кондиционер работает круглосуточно, хотя и на улице прохладно.

Я будто превратилась в дряхлую плюшевую игрушку. Озан связывает мои нынешние недомогания с переизбытком переживаний — конечно, он прав. Слишком много всего произошло за минувший месяц… Лечусь Босфором, по 3–4 часа провожу на набережной. Дышу морским воздухом, Сижу на той самой скамейке, грызу вареную кукурузу, купленную в красном павильончике. Делаю записи в Дневнике. Вчера пробыла в компании Босфора больше обычного, читая «Saatler» Каннингема.[86] Книжку посоветовал красноволосый гей Мурат, работающий в книжном магазинчике на Истикляль Джаддеси. Не прогадала — потрясающий роман о чувствах трех разных женщин…

Когда дочитывала предпоследнюю главу, кто-то присел рядом. Мужчина. Поняла по древесно-пряному одеколону. Чихнул. Я обернулась. Белокожий брюнет, идеально выбритый. Короткая шея. Глаза цвета мускатного ореха. Одет в дорогой темно-синий костюм. Типичный турок, лет тридцати. Я снова уткнулась в книжку, когда он вдруг заговорил тихим голосом: «Незабываемый вид. Будто в раю очутился… Скажите, вы боитесь смерти?» Отрываюсь от романа. Конечно, болтать с незнакомцами нежелательно. Однако в Стамбуле такой разговор считается привычным делом. «Зачем же бояться того, чего избежать невозможно?» — отвечаю вопросом на вопрос. Незнакомец продолжает, прикуривая: «Самое страшное — умереть насильственной смертью. К примеру вляпался в скверную историю и тебя безжалостно убрали, В вашей жизни такого еще не было?» Улыбается. «Нет Как видите, жива, здорова… Я не вляпываюсь в подобные истории». Он вдруг бросает сигарету: «Врете». Заглядывает в мои глаза. С угрозой. Мурашки по коже. «С чего это вы взяли? И вообще кто вы такой?» — «Тебя ведь Алексой зовут?» Я киваю раньше, чем успеваю понять, «Так вот слушай, Алекса, Если хочешь умереть собственной смертью, лучше оставь Озана в покое. Поняла?» Я откладываю книгу. Зачем-то берусь за ручки сумки. Мужчина неспешно достает из кармана ключи от автомобиля, затем кошелек. Вытаскивает 200 лир…

Все понятно. Это Левент, шофер семьи Озана. «Держи, это за твои услуги. Не заставляй нас разговаривать с тобой по-другому Усекла?» Беру деньги. Комкаю их и бросаю ему в лицо: «Подавись своими грязными бумажками! Что себе позволяешь?! Жалкий шоферишка…». Я говорю с ненавистью, а внутренности дрожат от ужаса. Левент хватает меня за руку, крепко сжимает: «Сука, отстань от мальчишки, или я тебе глотку перережу!» Я поднимаюсь со скамейки: «Озан сам решит, с кем ему быть и когда. Он уже взрослый человек. Так и передай своей хозяйке…» Надеваю очки. Спешу в отель. Не оглядываться, не терять достоинства… Продавец кукурузы зазывает прохожих, информируя о послеобеденной скидке… Боже, помоги…

…Желудок выворачивает наизнанку. Тело трясет, конечности похолодели, голова раскалывается от боли. Страх изводит. Я же вроде не из пугливых. Но сейчас, в преддверии переезда, не знаю, чего ждать, от кого. Одна мысль о потере Стамбула сводит с ума… Позвонила врачу — сможет подъехать завтра. Наказал принять две таблетки парацетамола, пить больше воды: «Нельзя допустить обезвоживания организма». Интересуюсь, в чем может быть причина, говорит, нервы. «Приеду рано утром, возьму кровь, мочу для анализов. Мы причину выясним, не волнуйся. А пока отдыхай».

Принимаю контрастный душ. Два раза чищу зубы — привкус рвоты не проходит. Достаю из чемодана хлопчатобумажные майку с шортами. Надеваю, ложусь в постель. Отключаю кондиционер — боюсь застудить мокрую голову. Надо прийти в себя, срочно. Завтра после обеда — переезд…

Вещи на тумбочке сменили места. Значит, пока меня не было, уборщица что-то вынюхивала. Наверняка обнаружила и чемодан. Интересно, Джемаль уже проинформирован?… Перед мысленным взором оживает лицо Левента. Алекса, он грозился тебя убить! Он хочет лишить тебя всего! И это только первые выстрелы надвигающейся войны. Соберись. Ты должна быть сильной… Звонит мобильный: «Ozan arıyor…».[87] Взволнованным голосом Озан сообщает о приезде родителей. «Вечером обязательно поговорю с ними. Тянуть дальше нельзя». Я рассказываю о Левенте. Нервничает. «Подлец… Не переживай, я разберусь с ним… Наверняка и мать уже в курсе…». Он просит меня верить в наше счастье: «Любимая, возьми себя в руки. Я понимаю, сложно. Но, поверь, и мне не легче. Люблю. Целую».

Я прячусь под одеялом, В темноте представляю моего мальчика рядом с собой. Так легче.

40