Туда, где я есть. Книга вторая. От края до края

– Нет, я имел виду не это, – пояснил моряк, задыхаясь, одышка нарастала. – Я уже тут в метро понял, что я из другого времени. Только лучше об этом никому не говорить – за дурака считают. Хотя здесь я заметил несколько странных людей тоже из разных времён. Да, да, не смотри на меня так, это правда. Один там из века восемнадцатого – тоже солдат какой – то. А вон там за скамейками лежит  и  спит ещё одна странная женщина. Та, вообще хоть  молодая и красивая, а сама древняя такая – так странно говорит. Очень похож язык на наш, но стародавний какой – то, причудливый. Ты на неё потом обратите внимание. Странно всё это. Очень странно…

       Моряк, полностью потерявшийся во времени постарался ещё ближе пододвинуться по полу к внимательно слушающей его Софии.

– Ну да, – спокойно ответила она, – это нормально, когда такое кажется странным. – А в чём Вы хотели, чтобы я Вам помогла?

       Моряк тщательно прислушивался к её голосу, выставляя, как локатор, вперёд своё правое ухо.

– Я, – собрав в себе ещё остаток сил, продолжил он,  – только что видел странный сон. – В нём я видел тебя. Да, да. Ты в моём сне осталась из всех нас в живых только одна.

– Согласна, что сон странный, – ответила София.

– Это не всё, – снова заговорил с одышкой моряк. – Странно то, что было перед этим. Во сне нас здесь заживо замуровали. Это – наша братская могила, понимаешь? А выхода нет наверх! Все мы кто здесь находимся, кроме тебя одной, погибнем. Вот попомнишь меня.

– Это всего лишь сон, – сказала София, посмотрев под самый потолок над собой, – страшный сон…

– Нет, это не просто сон, – настаивал моряк. – Я прошу тебя мне поверить и помочь.

– Чем помочь?

– Когда ты спасёшься отсюда, то найди, пожалуйста, мою семью – жену и двух сыновей. Я уже  девять лет не был дома. Меня забрали в армию воевать против фашизма, а потом мы сразу пошли против японцев. Потом нас подбили. Помню только взрыв. Думал, что погиб и уже вроде как на тот свет попал, но почему – то вдруг я оказался здесь? Что я сделал, чтобы так разгневать Бога? Не пойму? Так вот, я давно уже, точнее ещё на втором году службы, в одном из боёв написал своим родным прощальное письмо. Я до сих пор его не отправил им и носил его с собой.

       Моряк вытащил из нагрудного кармана аккуратно свёрнутое бумажным треугольником послание с надписью «Домой» и протянул его Софии. «Так вот зачем он подсел ко мне поближе», – подумала про себя она и взяла письмо.

– Здесь указан мой адрес и имя моей жены, передай, прошу тебя это письмо по назначению. Я уже их никогда не увижу…

– Я передам его Вашим близким, обещаю, – ответила София и положила письмо себе в задний карман брюк.

– Спасибо, – ответил моряк и медленно вдоль стены, также, не вставая с пола, стал отодвигаться от Софии обратно на недавно оставленное им место. Достигший его, он всем телом тихо сполз по стене на пол, свернулся калачиком, накрыл своё лицо и глаза согнутой в локте рукой, и беззвучно заревел. Его солёные слёзы были вкуса морской воды, а шум в ушах был шумом волн бьющихся о борт идущего вперёд корабля. Переживания наполняли его Душу как ветер, мощно надувая паруса, и унося моряка навсегда от родного берега в неизвестную до сего времени даль…

                                 Глава шестнадцатая.

       Продолжая наблюдение через смотровое окно собственной лаборатории за поверхностью Земли, Чесли Мур периодически подходил к своему рабочему столу и заносил в свой дневник записи. Ежечасно он записывал свои новые представления о людской жизни и Жизни как токовой. То, что жило внутри профессора, теперь не скрывалось от него под человеческими масками настоящей жизни и прошлых его существований. С недавнего времени Чесли Мур ясно себе представлял кто он такой.

       «Сознание находится не в настоящем, – писал он. – Нам только кажется, что человек присутствует в настоящем моменте, на самом деле он живёт в прошлом. Настоящее является лишь туннелем, который ведёт из прошлого в будущее. Это какой – то туннельный синдром! И только тогда, когда «просыпаешься» настоящее становится реальным, а прошлое и будущее становится нереальным».

       Целыми сутками напролёт профессор, пребывая в абсолютном безмолвии, смотрел на меняющуюся за защитным стеклом иллюминатора картину Земли и ощущал себя зеркалом этого мира. Только теперь он чувствовал, что начал жить настоящей жизнью: «В одной и той же пространственной точке может находиться человек и какое – нибудь энергетическое творение другого уровня материи. Они будут размещаться как бы один в другом. Они без труда проходят сквозь друг друга, как через пустоту. Трансформация души из формы в форму возможна только при смене стадий её развития в мире тонких энергий. Душа должна сначала скинуть прежнюю внешнюю оболочку и перейти в тонкое состояние, и только после этого попасть в другую. Душа трансформируется только через своё развитие, другой трансформации души не возможно».