Тугая струна

Она потушила сигарету и подарила ему один из тех безупречно искренних взглядов, которые обычно посылала в объектив.

– Просто удивительно. Насколько вы, человек, которому платят за то, что он проявляет любопытство в отношении других людей, не любопытны, когда речь идет о вашем собственном муже.

Она насмешливо улыбнулась.

– Если одиннадцать лет брака с Джеко чему-то меня научили, то это тому, что никто никогда не сможет до конца узнать Джеко. Не то чтобы мне казалось, что он лжет, – она в задумчивости подбирала слова, – просто я думаю, он не говорит всей правды. Разные люди знают кусочки правды про Джеко, но вряд ли кто-то знает всю правду о нем целиком.

– Что вы имеете в виду? – Тони взял бутылку вина, поданную ему незаметно подошедшим официантом, налил Мики и наполнил свой бокал чуть ли не доверху.

– Я привыкла смотреть, как на людях Джеко разыгрывает идеального, заботливого мужа, но сама я знаю, что это – не более чем видимость. Когда никого рядом нет, а есть только мы трое, он так далек от нас, что диву даешься. Просто не верится, что последние двенадцать лет мы прожили под одной крышей. На работе же он такой, каким, по мнению большинства, и должна быть телезвезда его величины, – перфекционист, отчасти диктатор, орущий на свою команду и личного помощника, если не все идет так, как ему нравится. Но со зрителями он – само обаяние. Когда же речь заходит о выбивании денег, он превращается в расчетливого бизнесмена. Вам ведь известно, что на каждый фунт, который идет в пользу благотворительности, два он кладет себе в карман?

Тони качнул головой:

– Думаю, он считает, что собирает на благотворительность деньги, которые никогда бы не собрали без него.

– И почему тогда он должен работать бесплатно? Правильно. Правда, я, например, когда участвую в подобных акциях, не требую даже оплатить мои расходы. Но тут есть и другая сторона. Я имею в виду его добровольную помощь в работе с безнадежно больными и людьми, серьезно пострадавшими в катастрофах. Он часами не отходит от их постелей, выслушивает жалобы, разговаривает с ними, и никто точно не знает, чем он там занимается. Как-то один репортер, желая пролить свет на «тайные уголки души Джеко Вэн-са», подсунул ему диктофон. Джеко прознал об этом и расколотил диктофон о стену. Разбил буквально в куски. Все боялись, что он так же поступит и с журналистом, но у того хватило ума вовремя удрать.

– Сразу видно человека, который дорожит своей независимостью, – сказал Тони.

– Да, это уж точно. У него в Нортумберленде есть дом – стоит на отшибе, прямо посреди пустыря. Я видела его всего один раз, двенадцать лет назад, да и то потому, что мы с Бетси отправились тогда в Шотландию и решили по пути заглянуть к Джеко. Мне пришлось чуть ли не силой заставить его пригласить нас войти и налить нам по чашке чая. В жизни у меня не было случая, чтобы я чувствовала себя явившейся настолько не вовремя, – Мики снисходительно улыбнулась. – Да, пожалуй, можно сказать, что Джеко дорожит своей независимостью. Но мне-то как раз все равно. Лучше, чем если бы все время мозолил глаза.

– Тогда, наверное, он был не в восторге, когда в дом заявилась полиция, – предположил Тони. – Я имею в виду – после убийства Шэз Боумен.

– Еще как не в восторге! Дело в том, что это я позвонила в полицию. Они так на меня накинулись, Бетси и Джеко, точно я своими руками сажаю их на скамью подсудимых за убийство. Это был просто кошмар – втолковывать им обоим, что мы не можем просто вот так закрыть глаза на то обстоятельство, что бедная женщина приезжала к нам незадолго до того, как ее убили.

– Хорошо, что хотя бы у одного из вас есть чувство долга, – довольно сухо комментировал Тони.

– Что ж, вы правы. А кроме того, ведь есть и еще по крайней мере один человек, знавший, что она к нам приходила. Та женщина из полиции, с которой договаривался Джеко. Так что глупо было надеяться спрятать концы в воду.

– Мне не дает покоя моя вина перед Шэз, – проговорил Тони, отводя глаза. – Я знал, что она увлечена проверкой одной своей теории, но не предполагал, что она рискнет действовать, не посоветовавшись со мной.

– Хотите сказать, вы тоже не знаете, над чем она работала? – Мики бросила на него недоверчивый взгляд. – Эти двое из полиции, которые приходили к нам, судя по всему, были не в курсе, но мне казалось, что уж вы-то наверняка должны это знать.

Тони пожал плечами:

– Честно говоря, нет. Я знаю, что у нее была идея о маньяке, который охотится на девочек-подростков и одновременно может преследовать знаменитостей. Но я не вдавался в подробности. Это должно было стать всего лишь упражнением, не более того. Мики вздрогнула и залпом осушила бокал.

– Не могли бы мы поговорить о чем-нибудь другом? Разговоры об убийстве не способствуют пищеварению.

На этот раз в его планы не входило спорить. Игра явно стоила свеч, а скупостью он никогда не страдал.

– Хорошо. Расскажите, как вам удалось так прижать министра сельского хозяйства, что он рассказал о своих связях с фирмой, разрабатывавшей биотехнологии?