Тугая струна

– Это больше чем просто физическое сходство, – сказала Кэрол слегка озадаченно, – у них у всех один и тот же взгляд. Что-то… можно сказать, сексуальное.

– Умирают от желания распрощаться с девственностью, – громко сообщил Леон. – Сто процентов. Ошибки быть не может.

– Что бы это ни было, – прервала его Шэз, – но у них у всех оно есть. Географически все эти преступления удалены друг от друга, временные рамки охватывают промежуток в шесть лет с разной периодичностью, но жертвы похожи настолько, что их легко перепутать. Это само по себе уже не мало. Но Тони учил нас, что нам следует также искать и внешнюю связь, факторы, независящие от жертв, на которые они никак не могли влиять, общие для всех. Факторы, которые ведут к убийце, а не к жертве.

Я спросила себя, где мне искать недостающую внешнюю связь, которая соединила бы мою выборку предполагаемых жертв. – Шэз взяла следующую пачку скрепленных степлером ксерокопий и пустила по кругу. – Местные газеты. Я набрала местных газет, начиная с двух недель до и заканчивая двумя неделями после даты каждого исчезновения. И сегодня еще не рассвело, когда я нашла то, что искала. Это перед вами. Как раз перед тем, как каждая из этих девочек исчезла, один и тот же весьма известный человек посетил их город. И каждая, буквально каждая из них, не будем этого забывать, ушла из дома, взяв из своего гардероба тот самый, единственный свой наряд, который она бы выбрала, если бы собиралась произвести впечатление на мужчину.

Вокруг нее уже начал подниматься недоверчивый ропот, по мере того как до присутствующих стала доходить вся сенсационность предположения, высказанного Шэз.

– Совершенно верно, – согласилась она. – Мне самой трудно было в это поверить. Иными словами, кто же поверит, что чемпион, гордость нации, популярный ведущий, известный миллионам телезрителей, – маньяк-убийца? И кто даст добро на следствие, когда главный подозреваемый – Джеко Вэнс?

Ледяная тьма, казалось, поглощала тихий плач. Никогда еще за свою короткую жизнь Донна Дойл не испытывала такого страха. Ей и в голову не могло прийти, что страх может действовать как анестезия, а тревога – притуплять мучительную агонию, низводя ее до пульсирующей боли. То, что произошло, уже само по себе было ужасно. Но не знать, чем грозит будущее, было едва ли не хуже.

А все так хорошо начиналось. Она сумела сохранить тайну, хотя все это время ее так и распирало, тайна словно давила на губы изнутри, просясь наружу. Но она знала, что он не шутил, когда объяснял ей, насколько в их деле важна конфиденциальность, а это был слишком блестящий шанс, чтобы вот так просто его упустить. Восторг при мысли, какие перспективы скоро откроются перед ней, поддерживал ее, помогая не думать о том, какой крик поднимется дома, если мама узнает. Ничего не сказав матери о своих планах, Донна оправдывала себя тем, что когда все получится, как она мечтала, то за общей радостью все неприятности забудутся. Где-то в глубине души она знала, что это ложь, но не могла допустить, чтобы такие мысли омрачали ее радость.

Прогулять школу было нетрудно. Она вышла утром из дома, как обычно, а потом, вместо того чтобы свернуть на улицу, ведущую к школе, пошла прямо в центр городка, где потихоньку нырнула в общественный туалет и переоделась в одежду, которую дома аккуратно сложила и сунула в рюкзак вместо книг. Ее лучшие шмотки, в которых она выглядела круто, похожей на женщину с МТБ, крутую до невозможности. В полумраке уборной она накрасилась и, надув губки, повертелась перед зеркалом. Ей-богу, выглядит она на все сто. Но достаточно ли это хорошо для него?

Но он высмотрел ее, напомнила она себе, когда она была и вовсе не одета. Он разглядел в ней звезду. А в таком прикиде она убьет его наповал. Разве не так?

Когда сейчас, лежа в темноте, раздираемая страхом и болью, Донна вспоминала о своей тогдашней бесшабашной самоуверенности, это казалось ей дурной шуткой. Но тогда ей с лихвой хватило этой самоуверенности на день. Она села в автобус на Манчестер, вскочив в него в последний момент, когда он уже отъезжал, поскольку нужно было убедиться, что в нем нет никого из соседей или занудных маминых подруг. Забравшись внутрь, она поднялась наверх и устроилась так, чтобы видеть всех, кто входит и выходит.

Провести в будний день несколько часов одной в Манчестере уже само по себе было чуть ли не приключением. Она побродила по магазинам, поиграла на автоматах, купила в газетном киоске пару лотерейных билетов моментального розыгрыша и сказала себе, что с первого раза выиграть десятку – не просто результат, а знак свыше. Когда пришло время садиться на поезд, она была просто в чудесном расположении духа и без труда гнала от себя то въедливое беспокойство, которое все еще ощущала где-то в животе при мысли, что скажет мама.