Тухачевский

Николай Николаевич привил детям интерес не только к музыке, но и к книгам. Михаил рано научился читать и читал много, запоем. Устраивал и домашние спектакли. Сестры вспоминают: «Пьесы сочиняли сами и сами же рисовали смешные афиши. Главными действующими лицами бывали Михаил и Шура. Николай открывал и закрывал занавес, а также исполнял обязанности суфлера. Игорь играл на рояле». Потом, уже в гимназии, на смену самодеятельным пьесам пришел Чехов. В инсценировке чеховской «Хирургии» Михаил играл роль фельдшера, а в «Канители» — дьячка. В те годы эти и другие чеховские вещи входили в стандартный репертуар домашних театров. Тезка и почти что сверстник Тухачевского Михаил Булгаков в это же самое время за сотни верст от глубоко провинциальной Пензы, в цветущем, благоухающем садами Киеве, «матери городов русских», запомнился своим сестрам блестящим исполнением роли бухгалтера Хирина в другой чеховской постановке — «Юбилее».

Литературные и артистические способности Тухачевский проявлял и позже. Те, кто его знал, отмечали необыкновенное для советских военных умение держать себя в любом обществе, а также то неотразимое, почти гипнотическое впечатление, которое маршал производил на женщин. Даже прочно связав свою жизнь с армией, Тухачевский остался не чуждым литературному труду, публикуя много статей на военную тему в газетах и журналах. Бывший секретарь газеты Западного военного округа «Красноармейская правда» Н. В. Краснопольский свидетельствовал: Тухачевский «не терпел так называемого „заавторства“. Неоднократные наши попытки подсунуть ему на подпись статьи, подготовленные сотрудниками редакции, отвергались с порога. Михаил Николаевич имел определенное литературное имя, свой литературный стиль, устойчивую литературную репутацию и очень дорожил этим».

Но не в литературе и искусстве увидел Тухачевский свое предназначение. С детства он мечтал стать офицером и готовил себя к тяготам военной службы. Сестры Елизавета и Ольга вспоминали: «Еще совсем маленьким Михаил пристрастился к верховой езде, упражнялся с гирями, очень любил бороться. И редко кто из сверстников мог побороть его. Брат Николай удивленно спрашивал:

— Что ты, в цирк готовишься, что ли? Зачем тебе все эти тренировки? Для чего силы копишь?

И Миша отвечал с детской непосредственностью:

— Силы нужны мне, чтобы не нуждаться в посторонней помощи, если потребуется передвинуть письменный стол или шкаф с книгами.

Эта привычка все делать самостоятельно, не прибегать без необходимости к помощи других осталась у него на всю жизнь».

У Михаила рано проявился интерес к воинской службе. М. Н. Балкашин вспоминал: «Миша отличался особой живостью характера. С раннего детства у него была любовь к военным, всё равно, будь то солдат, пришедший на вольные работы, заехавший в гости исправник или кто-либо другой, лишь бы он был в военной форме. Меня, когда я приезжал к Тухачевским юнкером, а потом офицером, он буквально обожал, сейчас же завладевал моей шашкой, шпорами и фуражкой. Заставлял меня рассказывать разные героические эпизоды из наших войн, про подвиги наших солдат и офицеров. Десятилетним мальчиком он зачитывался историей покорения Кавказа во времена Ермолова и Паскевича. В юношеском возрасте он увлекался походами и сражениями великих полководцев. Русскую военную историю он знал превосходно, преклонялся перед Петром Великим, Суворовым и Скобелевым».

Лидии Норд сам Тухачевский рассказывал, что военным делом в совсем еще юном возрасте заразился от своего двоюродного деда генерала, вояки до мозга костей: «Я всегда смотрел на него с восторгом и с уважением, слушая его рассказы о сражениях. Дед это заметил и раз, посадив меня к себе на колени, мне было тогда лет семь-восемь, он спросил: „Ну, Мишук, а кем ты хочешь быть?“ — „Генералом“, — не задумываясь, ответил я. „Ишь ты! — рассмеялся он. — Да ты у нас прямо Бонапарт — сразу в генералы метишь“. И с тех пор дед, когда приезжал к нам, спрашивал: „Ну, Бонапарт, как дела?“ С его легкой руки меня дома и прозвали Бонапартом… В Бонапарты я, конечно, не метил, а генералом, сознаюсь, мне очень хотелось стать».

Михаил продолжал заниматься гимнастикой и борьбой, наращивал силу, которая, как он был уверен, на военной службе очень пригодится. Физическая сила и готовность всегда прийти на помощь слабому придавали ему авторитет среди товарищей. Общался Михаил в основном с детьми из простой среды — сказывался привитый отцом демократизм. Кроме того, бедность не позволяла мальчику чувствовать себя на равных в компании гимназистов из состоятельных дворянских семей.