Тулса

Светоч выпил, убрал стакан на место и задвинул раковину на место. Он почувствовал, как наступил эффект расслабления и легкой эйфории из-за лекарств, напичканных в воду. Полгода, так полгода. Зато он сможет шокировать коллег по работе и соседей пугающими байками о жизни на внешнем кольце. О встречах с «дикими», о бомбардировках их заводов, на которых они делают свои ракеты, напрасно пытающиеся долететь до города и прочее, возможно придуманное ради желания попугать изнеженных горожан.

Светоч заказал завтрак, имеющий довольно скудный ассортимент. Вынул из приемного терминала серую картонную коробку, внутри которой лежала еда, тоже в картонных судочках. Салат оказался просто набором крупно нарезанных вареных овощей, чуть приправленных маслом. Вместо бутерброда с мясом и острыми приправами лежал кусок размякшего хлеба, пропитанный прозрачным соусом из-под которого выглядывали какие-то мясные обрезки, совершенно не похожие на подаваемые пищевыми автоматами в городе. Взять в руки его не получилось.

– Вывалите на тарелку и съешьте при помощи приборов. – Посоветовала ментаграмма. – Качество продуктов на внешнем кольце эквивалентно уровню рейтинга. Это ваш выбор, так что не стоит расстраиваться.

– Я выбирал другое. – Ответил Светоч, пробуя на вкус бутерброд.

Он имел такой же неприятный вкус, как и внешний вид. Светочу хотелось добавить, что Устав Гармонии слишком суров и вместо того, чтобы помочь оступившемуся, всячески провоцирует его на последующие нарушения, но промолчал. Гнать на Устав считалось неприемлемым кощунством, он был совершенным порождением самих горожан, вобравшим в себя опыт двухсотлетнего сожительства с аналитическим ядром под управлением Конституции. Какая-то часть собственных мыслей и желаний Светоча тоже была вложена в обучение МАКа и потому любая его критика выглядела, как нежелание принимать последствия за собственные решения.

– Вам доставлена форма службы слежения за внешними территориям. – Сообщила ментаграмма. – Сдайте форму полицейского и переоденьтесь.

Светоч доел невкусный бутерброд, поел салат, с трудом осилив половину, и только после этого пошел переодеваться. В блеклой бумажной коробке лежала свежая форма пятнистой окраски, довольно непривычной взгляду. Светоч переоделся, сложил свою старую форму в ту же коробку и закинул ее в терминал пневмопровода. Пожалуй, это техническое решение являлось преимуществом перед бытом внутренних горожан. Там для любого действия приходилось покидать квартиру. МАК словно не хотел, чтобы они слишком долго сидели дома.

Светоч подумал о том, куда ему надо направиться для несения службы, и память услужливо напомнила маршрут. Он покинул маленький жилой модуль, который за полгода запросто мог развить в нем приступы клаустрофобии и оказался в дневном варианте небольшой части внешнего кольца. Ионизирующий барьер поблек на фоне яркого солнца, зато улицы и дома расцвели. Здесь было не так, как показалось ночью, вполне уютно. Особенно из-за того, что единственная большая улица, опоясывающая город кольцом заполнилась спешащими пешеходами, а не машинами.

– Это тебя поселили рядом? – Поинтересовался мужчина, покинувший модуль одновременно со Светочем.

– Меня. А мы уже на ты?

– Извини, но на внешке не принята напускная вежливость. Ты скоро это сам увидишь. Милодел Воспетый. – Он протянул руку для рукопожатия.

В городе не принят был подобный этикет, только на всяких мероприятиях, как знак сопричастности.

– Светоч. – Пришлось принять правила игры и пожать руку.

– Тебя за что сюда? – навязчиво поинтересовался сосед.

– Мне обязательно об этом рассказывать?

– Нет, конечно. Не хочешь, не надо. Через месяц ты сам будешь рассказывать об этом новичкам и не чувствовать смущения. Ты как будто проснешься и в один день поймешь, а жил ли ты там или спал. Вспомнить нечего, кроме своего проступка, остальное как в тумане.

Светоч отнесся к его словам с огромным сомнением. Он понимал, что у него есть претензии к какой-то стороне жизни в городе, но и другое понимал, что там ему было хорошо.

– А ты за что?

– За любовь. – Ответил Милодел. – Влюбился в Мечталину, коллегу по работе. А она на меня не обращала никакого внимания. Конечно, у нее был мужчина, в смысле, кукла и я понимаю ее, она умела больше меня. Но во мне зародилась какая-то идея фикс, добиться ее и у меня почти получилось, но в нашей конституции подобные вещи считаются насилием над свободой личности. И вот я здесь. – Милодел развел руками.

Светоч не особо проникся его историей и даже знал наперед, что если бы попал на заседание суда, выносившего вердикт Милоделу, то отправил его на внешнее кольцо без всяких сомнений. Это ужасно навязываться человеку со своими чувствами. Все равно, что поместить его в тюрьму из решеток собственных желаний.

– Закономерно. – Ответил Светоч.

– Думаешь? А как же чувства?

– Твои чувства должны оставаться при тебе, а не быть навязанными другим против их желания.