Тульский – Токарев

Тульский окаменел. Не говоря ни слова, все, кто был в Ленинской комнате, за исключением Артура, Артема и, естественно, задержанного, ринулись на выход.

– Оформляйте! – крикнул ребятам Василий Павлович уже из коридора и матюгнулся, подвернув ногу на первой ступеньке лестницы.

Тульский безумными глазами посмотрел на задержанного, тот хмыкнул:

– Вы только не думайте, что песня эта грустная обо мне!

К нему сзади подошел Артем:

– Кличка?

– Клички у собак, у нас погонялы.

– И?

– Ваней зовут, и батю Ваней звали. Кореша как Ваню-Ваню знали. «Жизнь ломала наши души не жале-ея!!!» – последние слова парень пропел, потом посерьезнел и предложил: – Ребятки, я пишу от чистого сердца, что ствол мой и откуда я, а вы говорите, что не предъявляли ксивы. Вы ведь действительно не предъявляли.

– Добро, пиши, – Артур расстегнул наручники на Ване-Ване и рывком развернул к нему стол. Листы бумаги на столе уже были, а ручку задержанному вручил Артем.

– Диктуй, начальник! – зыркнул парень, устраиваясь на стуле поудобнее. Затем он воткнул ручку Тульскому в щеку, перепрыгнул через стол и, оттолкнувшись от тумбочки, нырнул в окно. Пробив два стекла, он вылетел на улицу.

Ребята подскочили к окнам почти одновременно – Артем выглянул в пробоину, а Тульский, что-то рыча, начал ломать раму рядом – окна, естественно, не открывали годами, а оббегать по лестнице не было времени. Артур видел, как беглец буквально воткнулся лицом в подстриженные кусты, и машинально подумал: «Все – нет глаз!»

Между тем Ваня-Ваня довольно резво поднялся, налетел на проходившего мимо и не успевшего ничего понять сержанта, сбил его с ног, пару раз ударил по глазам и ловко вытянул у него из кобуры пистолет Макарова. Передернув затвор и вскинув ствол, он почти всю обойму высадил по окнам Ленинской комнаты, из которых пытались выпрыгнуть Артур и Артем. Друзей смело выстрелами. Артем на карачках побежал к дверям, чтобы скатиться по лестнице, а Тульский, примерно про себя сосчитав выстрелы, вскочил, ногой выбил уже шаткую раму и выпрыгнул с криком:

– Эх, не дадут мне крест Георгиевский!

Он попал ногами в те же колючие кусты, разодрав себе икры до крови. Парень убегал проходняками. Из парадного входа выбросило Артема, который на ускорении рванул за беглецом – за ним бежал сержант с автоматом, за ним – вся остальная вооруженная орава. Артур, зная, как устроены проходные дворы, стал забирать вбок, чтобы выскочить парню наперерез.

И тут во дворах загрохотали автоматные очереди. Тульский решил, что сходит с ума. Ему почему-то пришло в голову, что это Невидимка отбивает своего напарника, – но все, слава богу, оказалось проще. Старший сержант ОВО Горный, нарушая приказы, обедал у своей бабы – его на час забросил к ней экипаж. АКСУ старший сержант не сдал, конечно же, – собственно, в этом и состояло главное нарушение. Саша Горный смотрел в окно – он с удовольствием наблюдал, как в квартире флигеля напротив переодевалась девушка. Потом Саша услышал канонаду у РУВД, потом увидел, как во двор вбежал некто истерзанный с пээмом в руке. Горный взял автомат и дал из окна несколько очередей по асфальту.

– Ложись!!! – заорал он.

Паренек лег.

– Отдохни! – посоветовал ему старший сержант. – Дышать можно… У меня еще двадцать патронов! Захочешь – хрен промажешь!

Через секунду во двор влетел Артем и прыгнул Ване-Ване на спину. За Артемом вынырнул Тульский – тоже весь истерзанный, за ним – вся дежурная часть.

– Доем борщ – приду рапорта писать! – крикнул им всем из окна Саша Горный. – Один на задержание, второй на поощрения, третий – на выдачу вазелина!

– Саня! Нет вопросов! – махнул ему рукой дежурный.

Через несколько минут Ваню-Ваню вновь торжественно внесли в дежурную часть. Били его не долго – минут пять.

– Что ж вы меня как пса драного? – не выдержал он в конце концов.

– А ты кто – почтенный защитник Брестской крепости? – тяжело дыша, спросил у него Тульский.

Дежурный посмотрел на парня и поинтересовался:

– Много на тебе таких подвигов?

– Старался, – вспухшими губами ответил парень.

Дежурный покачал головой:

– Вот и кончилась твоя жизнь… Эх, паря…

Ваня-Ваня попытался улыбнуться, но получилось у него лишь по-волчьи оскалиться:

– Шел крупный снег…

– Что?

– По актировке я покидаю лагеря…

– Что-то?

– У меня косая есть – отпустишь?

– Почему-то не смешно… Эх, паря, паря… – вздохнул дежурный и запер дверь камеры.

Артур удивленно посмотрел на него:

– Тебе что, его жалко?

Сорокалетний капитан невесело улыбнулся:

– Сынок, мне жалко другое… Он с таким характером мог летчиком стать – истребителем, асом. Его бы бабы любили. Он бы в майский день орлом глядел – цветы раздаривал! А тут – одно горе горькое…