Туман

– Большая проблема. Как я поняла, образовался пневмоторакс после удара, и воздух постепенно наполняет плевральную полость.

– И в чём проблема?

– Мне нужно вскрыть грудную клетку… здесь недостаточно чисто, а до города мы можем его просто не довести.

– Минуточку… – Павел Матвеевич прикрыл глаза, – надо же просто выпустить из него воздух, чтобы лёгкое раскрылось?

– Да, но…

– Насколько я помню, из кино… они делали маленький разрез между рёбер и просовывали туда трубку, конец которой опускали в воду.

– Хм, интересно, но откуда мы здесь возьмём каучуковую трубку?

– В вашем «наборе маньяка» у одного из молоточков длинная ручка из полого металлического стержня. Можно использовать её. Как я понял, баклага с кипячёной водой и спиртом у вас с собой.

– Только не спирт, а хлебное вино.

– Всё одно. У меня тут с собой в переметной сумке походный стаканчик, сейчас сполоснём и наполним водою. Думаю, у вас всё получится…

Сначала все предметы, а также мои и его руки были промыты вином. Затем, рядом со мной на колени опустился господин Рубановский, придерживая трубку в серебряном стакане с водой. Помолившись, нашла промежуток между рёбрами и надавила скальпелем. В отверстие вставила поданную трубку и в воде появились пузырьки. Грудная клетка потихоньку приходила в норму.

Повернувшись к Павлу Матвеевичу, хотела выразить свою благодарность, но засмотрелась в его смеющиеся голубые глаза.

– Ce qui se passe?(* Что происходит?) – вдруг раздался немного слабый голос с земли.

– Пётр Акимович, вы немного ушиблись. Не двигайтесь. Я скоро закончу, и можно будет доставить вас в трактир, где вас матушка и дети ожидают. Только, пожалуйста, не двигайтесь!

Положила руку на его грудь, удерживая от любых движений. Видно, не имея сил говорить, мужчина просто закрыл глаза.

– Боюсь, у него могут быть сломаны рёбра. Если везти его так, будут проблемы, – прошептала я на ухо «провидцу».

– Гипсовая повязка?

– Хорошо бы, Пирогов85 так и рекомендовал, но где мы сейчас найдём гипс? Хотя… в самом начале он использовал глину…

– Милейший, – обратился господин Рубановский к стоящему недалеко мужику, – можно ли тут где глину достать? Фунта два.

– Ну, значится туточки речка недалече, берега-то глинисты. Мальцов можно значится послать, наберут-с, – ответил тот, почесав голову.

– Распорядись! – приказал «провидец», протягивая ему монетку.

Пузырей в воде больше не было, господин Исупов дышал вполне нормально, можно было вынимать трубку. За время, пока я занималась обработкой отверстия, вернулись посланные на речку мальчики. Закрыла место прокола мхом и куском кожи, чтобы влага от глины не проникла в рану.

Павел Матвеевич предложил мне не пачкаться и вполне ловко, как он выразился, «упаковал» пациента в глиняный «корсет». Я в это время отвлекала Петра Акимовича разговорами о своих столичных впечатлениях.

Мужики, аккуратно держа за края сюртука, совершенно замызганного глиной, переместили господина Исупова на подъехавшую телегу. Уложенный на всё ещё пахнущее сено, он старательно бравился, но бисеринки пота на его лбу говорили об обратном. Пришлось заставить его принять лауданум86.

Кажется, вся таверна высыпала на встречу, когда мы, наконец, въехали во двор. Евдокия Александровна всхлипывала на «бабушкином» плече, но улыбалась.

Пока размещали раненого, пока отмывались и ужинали, день закончился, и я смогла только обессиленно упасть на кровать. Теперь баронесса Клейст официально «старший лекарский ученик» и не надо больше стоять перед выбором помогать человеку или нет.

Госпожа Исупова слёзно уговорила Екатерину Петровну задержаться на несколько дней, чтобы сын её был под моим присмотром. Из-за чего и Павел Матвеевич вынужден был остаться вместе с нами.

Из трактира почтовой станции нам пришлось съехать, перебравшись в небольшую гостиницу в городе. Сменив пострадавшему глиняный «панцирь» на гипсовый, и через пару дней, дождавшись подходящего «поезда» мы, наконец, выехали.

«Пациента» пришлось расположить в нашем дормезе. Тут сыграли роль, как и рессоры, так и возможность моего присмотра. Почти весь путь он спал, принимая настойку от болей, хотя весь был обложен подушками. Степаниде досталась обязанность «няни» в карете Исуповых. Дети на удивление были очень тихими и послушными. Узнав о том, что с отцом всё будет в порядке, пытались задарить меня всевозможными детскими «сокровищами». Согласилась принять только рисунок младшего. Старший же уверял, что по приезде даже напишет мой «портрет».