Туман и гроза (СИ)

Кажется, Кирилл после возвращения неуловимо походит на того, каким был до тени. Словно он хватает теперь каждый вздох жизни и не считает, что тень съест изнутри, хотя до сих пор не рассказал, что произошло. А Николай не настаивает.

— Он согласился?

— Ага. Так, Даня вроде починил колонки, так что немного музыки нам не помешает.

Кирилл, насвистывая что-то себе под нос, заходит за стойку и ковыряется в проводах и музыке, и уже вскоре помещение оглашает чуть хрипловатый голос Элис Купера. Наверняка все стражи, которые затаились в полумраке в переходе в мир теней, сейчас аж вздрогнули от неожиданности.

А Кирилл, весьма довольный собой и с ухмылкой, встаёт рядом с ними, чуть ткнув кулаком в плечо Николая.

— Не раскисай.

— Очень поддерживает, о да.

— В этом и разница, разве нет? Какие бы тени ни были, какая бы заварушка ни творилась, у нас всегда остаётся рок-музыка, стакан доброго виски и сама жизнь.

— Философия всех Ардов, — бурчит Шорохов и поясняет. — Твой отец тоже таким был. Как сейчас помню, когда мы с ним сталкивались по делам Бюро и Службы.

На удивление, это работает. Николай, зажатый до этого, как пружина, чувствует лёгкое оживление внутри, некий азарт охотника за добычей или проблеск ясного понимания — они справятся. Вот прямо здесь и сейчас.

Да, в клубе пусто и тихо.

Вот только снаружи — лучшие ритуалисты Бюро, которые под руководством старшего Арда сплетают воздух и воду в один мощный порыв, в солёные волны моря и ураганы, в зимние метели и колючий ветер.

А внутри в тенях скрываются стражи и печатники наготове с огнём и землёй.

Как грустно сказал Даня — клуб и так разрушен, немного шторма ему точно не повредит.

И именно это сейчас и собирают все вместе — шторм всех четырёх стихий.

Четыре основы магии, мощь древних гор, древних океанов, первого рассвета и огня, украденного у богов.

Пока слишком незаметно, но Николай слишком привык прислушиваться к ощущениям.

И как раз в этот момент что-то неуловимо меняется.

Из углов стекают ветхие тени, клубясь дымом и мраком, похожие на неразумных глупых зверей, прирученных злой рукой хозяина.

А за ними спустя какое-то время появляется сам Григорьев, в этот раз — просто в форме стража, которая сидит так, словно велика на два размера на осунувшимся теле. А вместо лица — словно чёрный гладкий металл с двумя провалами чёрных, как первозданная тьма, глаз.

Даже Шорохова сначала шатнуло, а Николай втянул воздух.

Когда-то Григорьев хотел доказать, что тени покорны не только сухри, но и милинам, вот только, впустив в себя тень, он перестал быть колдуном воды и воздуха. Он уже не человек, слишком погруженный в полумрак. Всегда на границе, не принадлежащий ни одному из миров.

Он уже забыл, а какова обычная магия. Живая, пульсирующая.

Николай знает, что многие считают, что если смешать воду и землю, получится грязь. Когда-то Изабель наглядно показала, что вместе они дают жизнь.

И сейчас заклинание милинов, сплетенное из ручейков, из запахов дождя и льдистых брызг, аккуратно касается того, что у стражей. Разрушающий огонь, яростный и горячий, тайны подземелий и крепкие корни деревьев в глубине земли.

Тени появляются снова и снова, а сам Григорьев просто расправляет всю свою магию, как смятую когда-то ткань, и Николай вместе с Шороховом выставляют щит. Пока рано.

— Кирилл, давай! — ревёт Николай.

И тому не надо повторять дважды.

Кирилл уступает тени контроль — и их сплетенная магия ударяет наотмашь Григорьева, с шипением отшатнувшегося назад.

Больше никаких полумер.

Два мага, связавших каждый себя когда-то с созданиями другого мира, сейчас схлестнулись в едином порыве.

Николай даже толком не видит их движений, скрытых за дымом и пологом тьмы. Только мелькают вспышки заклинаний. Тень Кирилла выцарапывает из Григорьева его собственную, выжигая пламенем.

Пол под ногами дрогнул, когда заклинания сухри и милинов слились в одном.

Николая качнуло от этой мощи.

Теней становится всё больше, и, открыв печать, он выпускает из заготовленного закутка тех, что сотворил сам, более разумных, покорных только ему, яростных. Для них другие — мелкие зверьки для крупной добычи.

Кирилл распускает весь огонь, который есть, и за его спиной раскрываются пламенные крылья с вплетением тёмных прожилок. Их прикосновение больно бьёт Григорьева, а заклинание от Ордена медленно отделяет его тень.

Сейчас. Ещё немного.

Шорохов даёт сигнал, и все четыре стихии наваливаются на Григорьева, сметая все его заклинания и выжимая магию.

Кирилл ловит момент и пришпиливает стекшую тень в круг печати.

Шорохов тут же пускает по нему огонь.

Николай может ощущать Кирилла, чтобы подхватить в тот момент, когда он больше не сможет справляться сам. Но сейчас его тень словно подвластна ему и не пытается подчинить, главное, пока не мешать.

А Николай всегда доверял Кириллу — до самого крайнего мига. Главное, чтобы тот не сжёг себя дотла.

Кажется, здесь сейчас действительно клубятся все четыре стихии, давя и стискивая.

Твёрдо и уверенно, чётко, одну-единственную цель.

— Коля, пора! Она выскальзывает!

— Держи!