Туман и гроза (СИ)

Кирилл уже сбился со счета, сколько раз он перечитывал это сообщение, но толком ничего не понимал, ощущая себя каким-то нерадивым глупцом. Куда она сунулась? Зачем? И как теперь её вытаскивать?

Впрочем, всё равно дел было невпроворот с освоением разделения тени.

А ещё с тем, чтобы не дать Григорьеву сопротивляться в этот момент.

И это была Лиза, которая в какой-то момент сказала:

— Знаете, о чём всегда говорила моя сестра? О том, что мы все - маги стихий. Она много рассказывала, как в Академии учат совместным ритуалам милинов и сухри.

— Баланс магии, - кивнул Даня. - То, что и Орден интересует.

— А Григорьева интересуют только тени, - подытожил Николай. - Он забыл про всю другую магию.

— Вода и земля - это жизнь. А огню всегда нужен воздух. Мы делаем то же самое с кварцами, чтобы другие маги могли использовать туманы и воду.

И сейчас - ход Кирилла.

Он быстро допивает кофе и, накинув по привычке лёгкую куртку поверх рубашки, уже выходит из комнаты, когда сталкивается с мамой в общей гостиной их номера в отеле. Она крепко обнимает его, и он чувствует лёгкий аромат цветов.

— Ты завтракал?

— Более-менее.

— Хоть свитер захвати, опять замёрзнешь.

— Точно, спасибо.

После больницы, когда Марк подтвердил, что все показатели в норме, мама просила его пожить с ними хотя бы несколько дней.

— Я хочу верить, что ты в порядке. Пожалуйста.

Кирилл не возражал, тем более, что его «пожить», скорее, сводилось к короткому раннему завтраку и такому же ужину. Остальное время они работали над планом с Григорьевым.

Служба всё ещё была под властью теней, так что клуб стал привычным местом сбора.

Сейчас здесь уже все собрались перед последним обсуждением.

Решено было, что пойдёт в итоге Кирилл, воспользовавшись интересом Григорьева к себе и отсутствием видимой магии.

Их последняя сделка с тенью, которая вовсе не хотела разрушать его тело или захватывать контроль, но, замкнутая в границе заклинания, просто не знала, как по-другому достучаться.

Ей требовалась магия и собственный мир, а Кирилл отгородился от мыслей заклинанием.

Николай встречает кивком, в последнее время совсем замкнувшись в себе и погрузившись в молчание. Вот и сейчас — даже не фразы, а какие-то отрывки.

— Готов?

— Вполне. Сколько можно уже ждать!

— Так надо.

— А есть новости, что Григорьев вообще собирается делать дальше?

— Мир духов. Мы пока не повторяли проход.

— Коля, что за хрень с тобой творится?

Вообще Кирилл отлично представляет, но он хотел, чтобы Николай сказал сам. Об убийствах, об алхимии, замешанной на человеческих сердцах и крови, о том, что его вынесло за пределы.

О том, что он сам теперь считает себя похожим на Григорьева, и заталкивает это так глубоко, как только может.

— Давай не сейчас.

— Вот именно сейчас.

Николай снимает очки — в последнее время у него устают глаза от линз, а размазанный мир его не устраивает. Как и перепутанные две верхние пуговицы на рубашке Кирилла, которые в момент завладели его пристальным вниманием.

— Ладно. Я убил несколько человек. Сам. Так, что теперь они — подчиненные мне тени, которые не так просто убить. Я был близок к тому, чтобы начать ритуалы с мёртвой землёй.

— Но ты этого не сделал. И я не говорю, что ты прав. Но это не значит, что ты похож на него.

— Серьёзно? Я был на грани экспериментов. Пять человек.

Кирилл понимает. Они стражи, но не убийцы. Отнять человеческую жизнь, стать смертью на острие кинжала, сполохом пламени в крови – только в случае крайней необходимости, но не ради власти или ритуалов.

Кирилл прекрасно понимает, что такое – не остановиться в определенный момент, и сейчас ему куда важнее, чтобы Николай не загнал самого себя во внутреннюю бездну.

— Ты всегда был землёй и опорой. Так есть и сейчас. Порой шатает даже вечные горы.

— Это ты так пытаешься меня успокоить?

— Просто напоминаю, что чем горевать о мёртвых, иногда стоит заботиться о живых. Давай просто выжжем Григорьева. А я буду рядом, чтобы ни пошло не так.

— Больше никакой смерти?

— Не дождёшься.

— Тогда сегодня твой путь — в башню.

— Ага, за принцессой, — усмехается Кирилл, пряча за этой неловкостью тревогу за то, что творится с Кристиной внутри этого здания, потому что о какой ещё башне может идти речь?

***

Кажется, это уже было.

Хруст каменной крошки под ногами, бетонная пыль.

Кирилл зашёл по всем правилам — с парадного входа, один, и остановился в холле в ожидании. Его наверняка уже ощутили, раз не было никаких проблем с тем, чтобы войти в здание.

И вскоре появился сам Григорьев — в просторном балахоне, который отлично скрывал уже не человеческую фигуру и лицо. Может, и лица уже давно не было.

— Ты без приглашения.

— Прости, твой звонок не работает.

— Говорили, ты умер.

— Про тебя тоже разные поганые слухи ходят, но я же не кидаюсь ими с порога!

— Любопытно, где твоя магия, огненный мальчик?

— Я без неё сегодня.

— И что ты тогда хочешь?

— Переговоров, — Кирилл закуривает сигарету, не переставая следить за движениями Григорьева, который никак не может устоять на одном месте.

— О чём? Я разве кому-то мешаю?

— Ты захватил Службу.

— Да.

— И будешь выпускать теней.