Туман и гроза (СИ)

Она спохватывается и немного суетно собирает бумаги со стола, вдруг почувствовав себя неудобно и смущенно перед ним. И всё же вместо неловкой паузы спрашивает:

— Как ты решил стать стражем? Однажды ты сказал, что мог сгореть от огня, если бы не обуздал его. Как это?

Чуть отодвинув бокалы в сторону, он протягивает ей руки, ещё в ожогах, но уже подживающих. Кристина почти чувствует, что под ними у него чуть шершавые мозоли от рукояти кинжала стража. Кирилл пахнет табачным дымом, костром и можжевельником.

Уже почти привычно.

И так близко, как колдовской дурман, от которого чуть кружится голова.

— Попробуй вызвать огонь.

Он указательным пальцем медленно проводит от локтя до запястья прямо по плавному изгибу чёрной вены, до линий на ладони, приятно и едва весомо. До мурашек по коже.

Кристина осторожно пробует, ощущая в венах приятный жар, разгорающийся с каждой секундой всё больше. В чаше ладошки вспыхивает ровный язычок пламени с синим кончиком.

— А теперь представь, что такой огонь жжётся втройне каждую секунду изнутри. Бьётся и рвётся наружу.

— Неужели был выход только стать стражем?

Молчание наполнено сигаретным дымом и пристальным ярким синим взглядом. Кирилл наклоняется ближе, выдыхая струйку дыма чуть в сторону.

— Плохой выбор?

— Нет, конечно! — Кристина возражает горячо, испугавшись, что сказала что-то не то. Поэтому поспешно добавляет, стараясь донести мысль, — просто… это же тяжело. У меня немного огня, и то…

— Это только огонь и не более, нет, это только огонь, что в нём грех?

У него не улыбка — кривая усмешка, словно вынутая через боль и все тени.

— Пикник, да? Дедушка больше зарубежную классику предпочитает, а вот у отца было много пластинок и с нашими группами.

— Ого, уже неплохо! У меня в машине в бардачке лежит флешка с «вечным» плейлистом. Золотая коллекция для долгих поездок.

Всё ещё не отпуская его пальцы и усмирив пламя, Кристина тихо добавляет:

— Я бы хотела с тобой прокатиться под этот плейлист.

— Учту на будущее. Куда безопаснее, чем прогулка по миру теней, уж поверь мне.

— И как ты справился с магией огня?

— Оказалось, помогает сбрасывать её там. Словно лишнюю энергию. Вот только можно легко увлечься и потеряться среди серого и чёрного.

— А тень?

— Хочешь знать всё?

— О тебе — да.

— Это долгая история. Всё началось с того, что однажды я не смог найти выход. Ушёл один так глубоко, что перестал понимать, где вообще нахожусь.

Кристине интересно. История утягивает в себя. Про якорь, про ритуал, про годы Школы стражей, про глубокие тени.

Вино отдаёт сливой и вишней, вся кухня в сизой дымке, а за окном едва-едва шуршит дождь, октябрьский, наверняка холодный, но в тёплой комнате кажется, что он навевает уют и вплетается в истории.

Они говорят обо всём на свете, забыв на эту ночь про тени, про боль и про любые заговоры. Кирилл рассказывает про родителей и отказ отца принять его выбор, про дом в Лондоне и про нападение на особняк. Кристина делится историями про мастерскую и последними новостями про Академию.

Кирилл гасит верхний свет и пододвигает к ней две простые толстые свечки. В темноте его голос, как шёпот, шорох, чуть тихий и хриплый.

— Попробуй. Огонь податлив, как и вода. Только куда упрямее.

— Это ты сейчас про себя?

— Что-то вроде того, — в полумраке и невнятном свете фонарей с улицы почти видна его хитрая улыбка. — У тебя получится.

У него сейчас нет огня, но он отлично знает, как безопаснее. Кристина стискивает кулачки и пробует снова и снова, слушая его советы.

— Так, вставай, сейчас покажу по-другому.

Он обнимает её со спины, прижимая к себе и удерживая ладони в своих, сейчас без перчаток, кожа к коже. Шепчет на ушко об управлении и концентрации, о дыхании и внутреннем спокойствии мыслей. Кажется, что от одного его дыхания может разгореться свеча, а за движениями пальцев дымный след.

— У тебя получится.

Конечно, особенно, если отвлечься от мысли, что даже сквозь плотную ткань платья ощущается его тепло — без всякой магии, обычное, человеческое. И в его объятиях она чувствует себя в безопасности, как нигде больше за последнее время.

Свечка вспыхивает ровным пламенем.

Обрадовавшись, Кристина разворачивается к нему, искренне делясь таким маленьким достижением:

— Получилось! Даже не сразу угасло!

— Молодец. Так и тренируйся. У тебя всё получится.

Его руки на талии и держат чуть крепче, чем необходимо. Теснее.

В тишине и сумраке кухни всё острее, громче, терпче. Даже кажется, что сердце бьётся вдвойне, а голова кружится вовсе не от лишнего бокала вина — а от него рядом, от запаха табака и сухого, тёплого можжевельника то ли от свитера, то ли от дымки тени вокруг.

Слишком близко — но разве сейчас это имеет значение?

Слишком терпко.

Замирая в мгновении до поцелуя, Кирилл прижимает её к себе, скользя руками вверх по платью, которое кажется настолько лишним и ненужным, что его хочется стянуть и сорвать здесь и сейчас, как скучную и надоевшую мишуру.

Шепчет, касаясь губами шеи:

— Одно слово — и я остановлюсь.

— Нет!

И почти одновременно с этим весь мир вокруг них рушится от пронзительного звонка в дверь и глухого удара.