Туман и Молния. Часть I

– Ну разве может «нечистый», увидев в первый раз человека, говорить ему такое: «Ах, какой ты, Тол, чудесный! Ах, какой ты, Тол, умный!». Ясное дело, он издевался над тобой! Просто потешался от души, думал, наверное: «какие же придурки эти люди!». Если конечно ты не наврал, что он тебе это говорил.

– Я не врал! – закричал Тол. – Я не врал! И он мне всё это говорил! И он не потешался! Он меня уважал очень, потому что он опытный воин и видит, что я на самом деле классный! И то, что я ему понравился, меня не удивляет. Вот ты бы ему не понравился, это точно! И поэтому Никто взял меня, и со мной он дружит, а с тобой нет! И не смей! И если тебя там не было, и ты ничего не видел, и не знаешь, так заткнись! А я там был, и мне лучше знать! И я бы заметил, если бы они стали мутить, но всё было честно! Честно! Но тебе этого не понять. Всё было честно, Орёл, – сказал он гораздо спокойнее, поворачиваясь к Орлу, – поверь мне!

Орёл молчал, не зная, что сказать.

– Мне было страшно с Никто там, на самом деле страшно. Но я и вида не подал. Ведь они могли сделать со мной всё что угодно! Я понимаю, конечно, что глупо так думать, и им незачем было трогать меня, это была чисто деловая поездка, и Никто с нами в команде…но всё равно!

Потом, когда Никто оставил меня одного среди них, а мне всю жизнь вбивали в голову, какие они звери и придурки, и что у них нет мозгов, только ненависть к людям – знаешь, как мне трудно было?! И оказаться вот так, среди них одному…

И знаешь, Орёл, они были такие же, как и мы, совсем такие же! Я не заметил, чтобы хоть кто-то посмотрел на меня с ненавистью. С любопытством – может быть, а больше с почтением, и опускали взгляд.

Когда я их набирал, те, которых отсеял, не смотрели на меня злобно, нет, они чуть не плакали от отчаянья, что им не удалось найти работу, и мне стало их жаль. Потому, что им была нужна от меня только работа – и больше ничего.

И тогда, когда от Никто все разбегались на улицах, я спросил:

– Почему они тебя так боятся?

Он говорит:

– Я ведь из «нечистого» предела. Они боятся всех, кто пришел оттуда…

Я удивился, так:

– А это разве не «нечистый» предел?

А он:

– Да нет же! До «нечистого» ещё далеко, а здесь живут люди. В основном бедняки конечно, преступники, беглые рабы, но они люди. Хотя для вас «нечистые» – все, кто живёт ниже третьего уровня.

…Так что не надо, Лис, лезть ко мне со своими умными мыслями, я всё понимаю и всё вижу. И Никто вёл себя с Борганом так же, как и с нами – как всегда, скажет суть дела и молчит, и маску он нигде не снимал. Он еще спросил потом:

– Поедешь со мной дальше, в «нечистый» предел?

Я сказал ему:

– Никто, ты уверен, что я могу поехать с тобой, я ведь человек?

Он говорит:

– Ты можешь поехать, я ручаюсь тебе.

Я сказал:

– Нет, я не поеду.

Тогда он говорит:

– Хорошо, оставайся с Борганом и выбирай наёмников – каких захочешь, из тех, что он тебе предложит, и веди их на вашу территорию, и я скоро тоже приеду. Сто наберёшь ты, сто – я.

Всё, мы так договорились, и так и сделали. Это может показаться странным, но не было с их стороны никакого подвоха, всё оказалось гораздо проще. Да они даже выглядели так же, как мы.

Там у Боргана что-то вроде военной школы, ну, короче, не хуже чем в «Верхнем» всё оборудовано. Он меня провёл по всем полигонам, всё показал, всё рассказал, а ведь он «нечистый». Но вёл себя по отношению ко мне лучше, чем иной человек. Не знаю, из-за Никто, или нет, но он действительно сказал мне, что я ему очень понравился.

Говорит:

– Приезжай ко мне, Рэм Мурх, из «Верхнего», я всегда буду тебе рад! Приезжай в любое время, один, без Никто, поболтаем, выпьем.

Я ему:

– Не называй меня Рэм Мурх, все зовут меня Тол!

Он рассмеялся такой. Это Никто, когда мы приехали, так представил ему меня. Говорит:

– Это Рэм Мурх из «Верхнего», и нам нужны твои люди для охраны территории в «Нижнем» городе.

Вот так просто – и всё. А Борган так посмотрел на меня, вначале немного удивлённо, а потом радостно, и говорит:

– Вы из «Верхнего»! Поздравляю! Глядя на вас, я начинаю верить, что в этом мире ещё может случиться что-нибудь хорошее! Вы дарите мне надежду, что ещё не всё потеряно. – А потом повернулся к Никто и говорит: – Спасибо тебе, что познакомил меня с таким чудесным господином, вот уж пролил бальзам на мою израненную душу.

Никто тоже засмеялся. А я смутился, и говорю:

– Я человек, а вы?

А он:

– Я «нечистый», – и смеётся довольно.

Потом, когда уже Никто уехал, и мы ждали, пока соберётся народ, он меня спрашивал о тех местах, где я родился, угостил таким вкусным напитком…

– Ты пил с «нечистым»! – В ужасе вскинулся Энрики.

– Да, пил.

…Он с самого начала предложил нам выпить. Никто выпил, как он это делает, не снимая маски, а я отказался – побоялся сначала. А потом, когда Никто уже уехал, я обвыкся, осмелел, попробовать очень захотелось.

Вкусный у них напиток. Чёрт возьми, я бы больше выпил! Да боялся закосеть.

Ещё когда мы там ходили, Борган мне всё показывал. Я был без маски, снял её, потому что долго не могу в ней ходить. Ни пить, ни курить – как Никто – в ней я не могу.