Туман Лондонистана

Я никогда не видел, как идут люди, опоенные снотворным, и вдохновился воспоминаниями из русской жизни. Двое ведут, практически несут своего товарища, а тот, тяжело обмякнув на их плечах и не приходя в сознание, все же как-то способствует, переставляет ноги.

Эта картина показалась правдоподобной и похитителям – или они вообще ничего подобного раньше не видели. Им приходилось труднее: руки у меня были скованы наручниками, так что закинуть их каждому за плечи было невозможно. Так мы протиснулись сквозь узкую дверь и тяжело захрустели гравием.

– Может, взять его за руки за ноги? – пыхтя, спросил рыжезубый. Он был справа от меня.

– Да нет. Лучше открой наручники – куда он в таком состоянии денется? – возразил рыжеволосый.

«Значит, пистолет у Рамдана. А он где-то сзади страхует», – отметил трезвый голос у меня в голове.

Наручники действительно отстегнули. Рыжеволосый закинул мою левую руку себе за спину, а рыжезубый приготовился сделать то же самое справа.

И тут раздался негромкий сухой хлопок. Мне не нужно было соображать, что это такое, – я слышал этот звук много раз. Моя правая опора подломилась – ее не стало. Я открыл глаза: рептилия падала на землю. Еще выстрел, но рыжий по-прежнему удерживал меня.

Я высвободился и ударил его скованными руками, куда доставал – в висок. Потом соединил ладони и уже что было силы двинул его по макушке. Нехорошо было поступать так с рыжим – он все же был джентльменом, но в такие минуты средства не выбираешь. Возможно, кстати, именно этим я спас ему жизнь, потому что стреляли уже со всех сторон. Откуда точно, я не понимал – откуда-то из-за деревьев по обе стороны дороги.

А видно в этот предрассветный час было достаточно хорошо. К утру туман опустился ниже. Он уже сплошной пеленой скрывал лишь землю, да кое-где гуляли сизые клочки, как дымовые эффекты.

Я обернулся – Рамдан, отстреливаясь из «магнума», бежал к бытовке.

– Ложись! – крикнул мне голос. Это был Ашраф, но я его не видел.

– Здесь мой товарищ! – крикнул я в ответ, бросаясь назад к сараю.

И тут я увидел четыре фигуры, которые, согнувшись, бежали к нам со стороны летного поля. Они – смешная деталь – были в шапках и лыжных масках, скрывавших лица, с прорезями для рта и глаз.

«Боже ты мой! – подумал я, вспомнив вдруг о своей решимости не сквернословить. – Если это лихие парни из резидентуры, они сейчас перестреляют друг друга с египтянами».

Так что бросился я к ним.

– Не стрелять! – с молодецкой отвагой крикнул по-английски один из бежавших по полю. Я узнал его по голосу – это был Мохов.

«Вот тоже спецназовец нашелся, – пронеслось у меня в голове. Мне почему-то показалось, что его сейчас убьют. Как Петю Ростова, в первом же сражении. – Спал бы лучше в своей постели. Ну, в резидентуре сидел бы, переживал и ждал от меня звонка».

– Вообще не стреляйте! – крикнул я. – Там египтяне. Они тоже нас освобождают.

Тут раздалась автоматная очередь. До сих пор были только хлопки – стреляли из пистолетов с глушителями. А теперь было уже не до соседей и полиции. Это Рамдан палил с порога бытовки. Наверное, из «узи», с которым я видел его в день нашего знакомства и потом здесь, когда он приходил покрасоваться. Против двух связанных похищенных серьезный арсенал был ни к чему, а тут пригодился.

– Ашраф! – закричал я. – Здесь еще одна группа спасения. Прекратите огонь – вы перебьете друг друга.

С таким же успехом я мог объявить рекламную паузу.

Ворота на летное поле оставались открытыми, и наша легкая кавалерия беспрепятственно выскочила на дорогу. И тут же – Рамдан перенес огонь на них – легла, скрылась в клубах тумана у самой земли. Но, с облегчением заметил я, сами распластались, ловкими отработанными движениями – волейболисты так ныряют, чтобы отбить низкий мяч. Вот только Мохов как-то не так умело упал. «Господи, зачем ты сюда сунулся?» – снова с тревогой подумал я.

Теперь стреляли все: египтяне из-за деревьев, наши из-под слоя ваты на земле, но все перекрывали короткие автоматные очереди из «узи». Рамдан засел за бытовкой и стрелял то по лесу, то по дороге. «Магнум» он отдал рыжему, который, согнувшись, бежал к зарослям полыни за старой липой.

Чья-то крепкая рука схватила меня за лодыжку.

– Ложись, кретин! – прошипел по-русски возбужденный голос.

Мне не пришлось это делать: вторая рука умело подсекла мне ноги, и я оказался на земле. Человек в маске, уложивший меня, уже полз дальше. Даже не полз – он, не отрываясь от земли, проскочил мимо со скоростью бегущего за добычей варана. Левее меня так же быстро полз второй. Я притормозил его за плечо:

– Мой товарищ вон в том сарае!

– Понял, – коротко отозвался хриплый голос под маской.

Мы оба приподняли головы из-под пелены тумана. Дверь в ангар оставалась открытой, и было видно, как к ней бежит Мустафа. В руке у него был какой-то большой предмет, типа разводного ключа.

Я смотрел на него секунду, не больше. Спецназовец с хриплым голосом успел за это мгновение обогнать меня ползком, и я увидел, как он приподнялся и вскинул руку с пистолетом.

– Нет! – заорал я, хватая его за ногу.

Но было поздно: он выстрелил, и Мустафа упал.