Туман Лондонистана

– Так ее, может, волки задрали, – резонно предположил Некрасов. – Корова их почуяла, оторвалась, а они ее нагнали и загрызли.

– Ты что, безмозглая твоя башка, не понял? К утру не найдешь корову, ответишь по законам военного времени. Завтра же ответишь, я прослежу.

– Так ее и убить могло, – вступился командир батареи. Действительно хороший мужик был. Тоже майор по званию, но не особист, так что не нарывался. – Немцы же постреливают. Дак и мы раньше снаряд-другой им посылали для острастки, как они из леса нос высовывали. Только у нас же амуниция кончилась, сами знаете. Завтра танки пойдут на нас в атаку, а мы их только пулями можем встретить. Я думал, вы с этим к нам приехали. Ну, подбодрить, что везут нам снаряды.

– Да вы слышите сами, что говорите? – переключился на командира особист. – Вы, оказывается, палили из пушек просто для развлечения. А теперь, если немцы начнут наступление, у вас снарядов больше нет? – Он встал и деловито одернул китель. – Этим вопросом я тоже займусь, разберемся с вашей партизанщиной. Но пока с коровой закончим. Завтра в восемь ноль-ноль этот придурок ее не вернет, арестовать его и под конвоем доставить мне в штаб полка. Это приказ!

Майор еще долго распинался, потом вспомнил, что у них скоро ужин, и уехал.

– Людей тебе в помощь дать не могу, – сказал Некрасову командир. Он обе угрозы – и в адрес Некрасова, и в свой собственный – воспринял всерьез. Так ему фронтовой опыт подсказывал. – Боевое охранение, сам понимаешь. Не хватало теперь, чтобы немцы ночью батарею захватили. Лошадь дам, с телегой. Если волки загрызли, погрузишь на нее, что осталось – может, проскочишь. Но лучше бы тебе эту корову живой найти. Отдадим ее подальше от лиха в штаб. Целее будем.

Некрасов запряг лошадку – смирная была, к войне привычная – и выехал, еще светло было. Дороги какие в лесу – считай, их нет. Где-то ручей рядом течет, залил все вокруг так, что только на танке и проехать. Где-то дерево упало поперек, не перескочить и не объехать, да в зарослях и развернуться с телегой целая история. Так что когда начало темнеть, Некрасов понял, что корову ему не найти.

Но умирать не хотелось. Он привязал лошадку вожжами к приметной трехствольной березе и с фонарем в руке, спотыкаясь и чертыхаясь, продолжил поиски. Продирался упрямо сквозь кусты бузины, заросли крапивы в человеческий рост и повторял про себя: «Это моя последняя ночь. Это моя последняя ночь». Он надеялся, что в конечном счете наткнется на немцев, разрядит в них свой ППШ и погибнет в бою. Уж лучше враги убьют, не свои.

Еще один заградительный вал кустарника, и он вышел на луг. В свете огромной желтой луны Некрасов узнал место: их батарея стояла здесь пару недель назад вон на том пригорке. Там у подножия осинник рос, у самого высокого дерева верхушку срубило снарядом. Точно, это место. Позиция выгодная, наверняка сейчас там немцы. Вот и отлично: здесь и дадим последний бой.

Некрасов выбрал крапивник повыше и погуще – так и его не видно, и на мину опасность нарваться меньше. Нырнул в него и стал подкрадываться к пригорку. Немцы не стреляют, не видят его. Потому что ветер тоже на его стороне: качает заросли, кто теперь определит, что по ним человек пробирается. Некрасов добрался до подлеска и только тут понял, что холмик пуст. Не стали фашисты его занимать. Видимо, собирались дальше танками наступать, зачем им здесь артиллерию ставить?

Сам не зная зачем, Некрасов все же взобрался наверх. Вот его кухня: даже рогатины над костровищем стоят нетронутые. Восточный склон разворочен: это когда они орудия стаскивали оттуда лошадьми. Вот их окопы, а вот…

Некрасов замер и стал светить фонарем. Рядом с окопами для орудий лежали обитые железными лентами зеленые ящики со снарядами. Пара начатых, а еще несколько даже не распечатанных. Их батарея отступала в спешке, главное было увезти орудия, а Некрасов еще свои ведра и котлы спасти умудрился. Он и понятия не имел, что снаряды оставались. А командир их, видимо, был уверен, что на холме теперь были немцы, туда не сунешься. А фашисты знали, что к их орудиям наши снаряды не подходили, и им и в голову не пришло, что русские могут за ними вернуться. И вот они, снаряды, лежат целехонькие.

Некрасов вздохнул счастливо. Пусть ему в бою погибнуть не суждено, утащив на тот свет столько врагов, сколько удастся. Пусть его завтра свои расстреляют, но он хоть ребятам поможет. Некрасов бегом, прорываясь сквозь кустарник, как испуганный лось, ворвался в лес. Не сразу, но все же отыскал свою лошадку. Не сразу, но все же нашел дорогу к тому пригорку. А дальше – луна из желтой превратилась в белую и уменьшилась в размере раза в четыре, но все же помогала, светила – до самого рассвета таскал снаряды с вершины пригорка в свою телегу.

До позиции он не доехал. На песчаной дороге его ждал мотоциклист. Тот же, который накануне привозил особиста. Рядом стоял еще один мотоцикл с коляской, с двумя солдатами из комендантской роты. Не стал особист ждать, пока командир арестует его и отправит под конвоем, ревностно к своей службе относился.