Туман Луизианы

— Это вы простите меня, леди Грейсток. — Он поднялся: — Пока вы были заняты, я вспомнил, что у меня назначена важная встреча, пропустить которую я, к сожалению, не могу.

— Ну что ж, — юная графиня заметно помрачнела. — Не буду вас задерживать в таком случае.

— С нетерпением жду ваш подарок, леди Луиза, — прошептал Норидж и, невесомо коснувшись губами руки, вышел.

— Леди Луиза, — прошептала девушка, поднося руку к щеке и ласково проводя ею по коже. — Леди Луиза…

Она закружилась по комнате и упала в кресло отца, закидывая руки за высокую резную спинку. Почему сердце так счастливо бьется в груди?! Неужели ее прекрасный герцог — это не сказка, а самая настоящая реальность? Луиза закрыла глаза и откинула голову, легонько стукнувшись затылком об спинку. Раздался легкий щелчок. Дернувшись от неожиданности, девушка отшатнулась от кресла, с опаской оглядываясь. Деревянная панель ушла внутрь, открывая небольшое углубление, в котором лежали бумаги, перевязанные засаленной лентой, цвет которой почти не угадывался, но, кажется, был когда-то голубым. Протянув руку, Луиза осторожно достала бумаги, оглядывая спинку в поисках запирающего механизма. Небольшой завиток, сдвинутый не в ту сторону, обнаружился довольно быстро. Надо же, а ведь раньше она всегда сетовала на слишком жесткое кресло!

Бумаги в руках манили, обещая приоткрыть завесу тайн и загадок, наверняка связанных с отцом и его гибелью. Луиза чувствовала, что это так! Ярко-белый листок привлек внимание, девушка потянула его на себя, вытаскивая из кипы пожелтевших страниц. Почерк на нем был не папин, а стихотворение, написанное там, она видела впервые.

Десять негритят отправились обедать,

Один поперхнулся, их осталось девять.

Девять негритят, поев, клевали носом,

Один не смог проснуться, их осталось восемь.

Девушка хихикнула: у графа Грейстока, конечно, было чувство юмора, и очень живое, но она никогда не замечала за ним любви к непонятным считалкам.

Восемь негритят в Девон ушли потом,

Один не возвратился, остались всемером.

Семь негритят дрова рубили вместе,

Зарубил один себя — и осталось шесть их.

Шесть негритят пошли на пасеку гулять,

Одного ужалил шмель, их осталось пять.

Нервный, угловатый почерк почему-то начинал пугать. Кажется, ей действительно следует лечить нервы, вон и бабушка о том же говорила на днях…

Пять негритят судейство учинили,

Засудили одного, осталось их четыре.

Четыре негритенка пошли купаться в море,

Один попался на приманку, их осталось трое.

Трое негритят в зверинце оказались,

Одного схватил медведь, и вдвоем остались.

За окном раздался крик: кухарка миссис Порэнс отчитывала мальчишку-зеленщика. Луиза приложила руку к груди, пытаясь унять бешеный стук сердца, и закончила читать.

Двое негритят легли на солнцепеке,

Один сгорел — и вот один, несчастный, одинокий.

Последний негритенок поглядел устало,

Он пошел повесился, и никого не стало.

Фраза, сделанная ниже, заставила волосы на голове девушки зашевелиться. Под последней строчкой считалки тем же почерком было приписано несколько слов.

Вот ты и попался, Джонни. Утопишься, повесишься или поперхнешься? Выбирай.

Отбросив листок в сторону, Луиза испуганно смотрела на него, точно он был ядовитой змеей. Отец получил это письмо совсем недавно, почему-то она была твердо в этом уверена. Как и в том, что именно после него Джонатан Грейсток сделал приписку к завещанию. Все снова упиралось в Томаса, который один мог бы пролить свет на происходящее. Луиза оглянулась — родной дом уже не казался ей таким уж милым и безопасным…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

* * *

Корабль распустил паруса, ныряя носом в темную серую воду. Небо хмурилось, брызгая дождем в собравшихся на причале людей. Прижав к лицу кружевной платок, леди Грейсток провожала внучку в Америку. Луизу еще можно было разглядеть среди нескольких пассажиров. Она отчаянно махала рукой, другой пытаясь удержать на голове шляпку. Рядом застыла миссис Пинс, компаньонка, которую подобрала для внучки вдовствующая графиня. Высокая и худая, как жердь, она являла собой олицетворение благопристойности и манер, умудряясь даже сейчас, с лицом бледно-зеленого цвета, внушать благоговейное уважение. Поднявшийся с залива ветер пробирал до костей, и пассажиры поспешили разойтись по каютам.

Мистер Вудвилл действительно был прав: Луизе удалось устроиться с комфортом в отличной каюте брига Его Величества «Генрих VIII». В составе каравана, идущего в Мексику, они собирались пересечь океан и через три недели причалить в порту Нового Орлеана.

Луиза опустилась в кресло, устало прижимая руки к вискам — голова начала болеть еще в порту, и теперь девушка с тоской подумала, что избавиться от боли будет не так-то просто. Из-за ширмы то и дело доносились громкие звуки — миссис Пинс нещадно тошнило.

— Миссис Пинс, мы будем идти вдоль Англии еще пять дней, — сказала Луиза после особенно бурного звука. — Вы уверены, что сможете продолжить путешествие? Я полагаю, бабушка поймет и примет причину, по которой вы сойдете на берег.