Туман на мосту Тольбиак

Не двигаясь с места, он бросил:

– Пойдем.

– Ты это мне?

Цыган ответил не сразу. Сначала он попытался испепелить меня взглядом. Понравиться ему я и пробовать не стал бы. Корешами нам не сделаться никогда.

– Ей,– наконец выдавил он.– Изабелите. Значит, вот ты как, курва?

– Это что, пароль?

– Какой еще пароль?

– Вот и я спрашиваю – какой? И вообще, в чем дело?

– Замолкни. Пойдем, Изабелита.

С самого начала цыган так и не шелохнулся. Наглец он был преизрядный. Воображал, что достаточно ему сказать: «Пойдем, Изабелита», и она как миленькая побежит за ним. Это ж надо!

– Полегче,– сказал я.– Слишком широко шагаешь, штаны не порви.

– Сколько вас тут?– презрительно осведомился он.

– Как минимум, двое…

Я вытащил пушку, подошел поближе и добавил:

– Вали отсюда, Сальвадор.

Увидев шпалер, он опешил. Такого он явно не ожидал. Он уставился на мою игрушку, словно никогда не видел ничего подобного; впрочем, вполне возможно, что, когда первое удивление прошло, оружие произвело на него впечатление ничуть не более сильное, чем плитка шоколада. Не исключаю такого.

– Эта штука плюется свинцом,– пояснил я.– Надеюсь, ты не настолько туп, чтобы не знать этого?

– Курвино отродье! -свирепо рявкнул он.

Этот цыганский фольклор мне уже осточертел. И потом, это преувеличение. Ведь одни и те же слова везде значат одно и то же.

– С пулей в коленной чашечке бегать за своими цыпочками ты уже не сможешь. И не надейся, что я блефую. Свидетелей здесь нет…

Жалюзи в доме напротив все так же оставались закрытыми. Даже если кто-то за ними и любовался сначала Бе-литой в халатике, снующей по двору, а теперь нашей стычкой, это было незаметно.

– …Свидетелей нет. Так что я разок стрельну тебе по ходулям, а потом в воздух – в качестве предупреждения. Лучше мотай отсюда, Сальвадор. Последний раз тебе говорю.

Он продолжал разглядывать револьвер.

– И без глупостей. Если ты задумал какую-нибудь штуку, лучше не пробуй. Сам понимаешь…

– Понимаю,– буркнул он.

Губы его дрогнули. Он задумался. Затянулось это довольно надолго. Возможно, такого рода деятельность была ему внове. Наконец он сделал шаг назад.

– Ладно, я сматываюсь.

Он откашлялся, сплюнул и пошел. Мне тут же стало как-то не по себе. Что-то в моей победе мне не нравилось. Слишком уж гладко все сошло. За этим что-то крылось, какая-то уловка. Держа пушку в кармане за ствол, я вышел за ограду и стал наблюдать за Сальвадором. Он неторопливо двинулся в сторону улицы Насьональ. Но вдруг крутанулся на каблуках и застыл, глядя мне в лицо. Глаза его сверкали. Он напрягся, готовый броситься на меня. Тем хуже для его физиономии. Я врезал ему рукояткой револьвера в лоб. Он покачнулся, но не упал и кинулся на меня, причем на сей раз он был не один. В руке у него был зажат пружинный нож. Ну вот, и этот день неплохо начинается. Я уклонился от удара и левой рукой схватил его за кисть. Мы стояли, напряженные, словно скрипичные струны, дыша друг другу в лицо. Рукояткой револьвера я хватил его по кисти и, ударь чуть сильнее, сломал бы ее. Он выпустил нож, и тот со звоном упал на булыжники. Я отшвырнул его ногой, подальше от владельца, и он отлетел под дверь сарая Ленантэ, прямо в тряпье и прочую дрянь. Теперь этому сукину сыну не удастся его достать.

– Хватит валять дурака,– проговорил я.– На нас смотрят.

И верно: два араба, праздные, как все арабы, уже стояли на углу улицы Насьональ и с живейшим любопытством следили за развитием нашей небольшой потасовки в переулке Цилиндров. Спектакль Сальвадору был ни к чему. Вот если бы у него с собой была гитара! Но ее не было. Он что-то буркнул, изо всех сил толкнул меня на дверь сарая, взял ноги в руки и был таков. Арабы явно почувствовали себя обманутыми. Я отряхнулся и поспешил к Белите. Теперь, когда Сальвадор знал, что я переспал с цыганкой, торчать и дальше на этой улице мне было не с руки. Сальвадор вернется, причем не один. Ох уж это мне босяцкое племя со всеми его заморочками! Не знаю, стоит ли уж так возмущаться Гитлером.

Глава VII Неизвестный