Туман над Фудзи

Все собрались около монастыря, автобус еще не подъехал. Да, это тебе не наша церковь, не католический собор. Все другое. Непонятное, непривычное, но, как определила для себя Лиза, тут было про жизнь. Все монахи были живые.

– Они как будто не отличаются от нас, улыбаются, жизнь в глазах. Яна, что вы скажете?

– Все непросто… – Яна улыбалась. Очень по-японски. – Буддизм – религия, казалось бы, простая, они и призывают жить просто, ни к чему не привязываться, ни от чего не зависеть. Но тут много и противоречий. Они для себя все четко объясняют. У буддистов самое важное – это ход мыслей. Живи, как хочешь, но думай правильно. Они уверены, если человек будет правильно думать, то он и жить научится так, как надо. Вот этому и учат монахи. И их главная задача самим научиться мыслить, а лучше вообще убрать мысли из головы. Есть очень строгие школы с тяжелейшими медитациями. Они медитируют по шестнадцать-семнадцать часов ежедневно. И так, например, семь дней. Потом послабление, обязательные медитации всего семь часов в день. Потом опять семнадцать. Так и живут. У монахов ведь нет послушаний. Они не работают, как, к примеру, наши монахи. Но это и понятно. Поработай-ка после таких медитаций. Это невозможно. И самая главная цель медитаций – избавить человека от страданий. Мы же страдаем от всего. Вот тут вы спрашивали про смерть матери. А нужно научиться не страдать. Вот я на лекции присутствовала, и мне очень понравился пример лектора. Если будет тонуть ребенок, а на берегу медитирующий монах. Побежит ли он спасать ребенка?

– Неужели нет? – ахнула Лиза.

– Совершенно точно нет. Во-первых, потому что все равно ребенок переродится, во-вторых, весь мир – иллюзия. На самом деле ничего нет, все в нашем воображении. И, в-третьих, если он медитирует по-настоящему, он даже и не заметит ничего.

– Сложновато для нас.

– Да, в это учение нужно вникнуть. Оно очень интересное. С одной стороны, от всего нужно получать радость, а с другой – в любом деле всегда есть конец. И свидание заканчивается, и красивая мелодия. И наступает разочарование. И поэтому полная гармония – это равнодушие. И путь к нирване. И тут самое сложное. Вот оно, где самое сложное, чтобы сама нирвана не стала страстью.

– Да, для того чтобы все это постичь, то действительно нужно медитировать по семнадцать часов.

– Именно так. Вот мы думаем, что у нас пять чувств. А буддисты говорят – шесть. Шестое чувство – мышление. Способ восприятия воображаемых объектов. Ну, например, о чем вы сейчас мечтаете?

– О мороженом, – вдруг отозвалась Рита маленькая. Надо же, оказывается, девочка внимательно слушала.

– Вот! А каком мороженом ты мечтаешь?

– О «Баскин Роббинс»!

– И как оно выглядит? Какой вкус?

– Ну, в таком стаканчике розовом. И я люблю смесь шоколадного и малинового.

– И ты прямо чувствуешь сейчас вкус во рту. Вот это и есть то самое шестое чувство. Или монахи не правы?

– А как они живут? В плане ограничений? – тут уже вступил Вадим.

– Нет каких-то особенных ограничений. Таких, как, например, наши христианские заповеди. Но есть правила, которых они придерживаются. Здесь и правильное поведение, куда входит не лгать, не убивать, не воровать, не принимать дурманящих веществ. Правильный образ жизни. Тут нужно следить, чтобы люди не совершали дурные поступки, пытаться их останавливать. Очень важное значение имеет правильная речь. И не думайте, что это запрет на всякие там ругательства. Это само собой разумеющееся. Но нужно избегать эмоциональной речи. И еще раз повторюсь: полная гармония – это полное равнодушие.

– Как это все запомнить? – вздохнула Рита.

– Все приходит само собой. Все в автобус. У нас еще будет время разобраться. Впереди столько храмов.

Марго

Феликс не суетился, раскладывая их багаж в просторном джипе, помогая усаживаться ей и матери в салон автомобиля, забирая на руки то одного, то другого малыша. Не было в этом никакой показухи, не было неправды. Как будто он встречал собственную семью с отдыха. И даже не сказать, чтобы давно не виделись. Ну, может так, пару дней. Ездили родственников навестить. И не сказать, чтобы у семьи был период романтических отношений. Ровно и естественно. Вот только этот взгляд! Сев за руль, он обернулся и опять долгим и теплым взглядом посмотрел на мать, а она все не спускала с него своих глаз. И было в них все: и любовь, и преданность, и благодарность, и надежда.

Наконец Феликс повернулся к Марго.

– Я рад, что вы приехали. Зови меня просто Феликсом. И на «ты».

Обернувшись, он завел мотор, и они поехали в свою новую неизвестность.

Да, собственно, как они жили в Королеве? Небольшая двухкомнатная квартира на четвертом этаже старой хрущевки. В гостиной – родители и малышня, в восьмиметровке – Марго. Дом без лифта. И каждый раз стащить коляски, затащить коляски. На молочную кухню перед работой за детским питанием забегал отец, Маргарита должна была опрометью нестись из школы, чтобы выпустить мать погулять с колясками, одной ей было не справиться.