Туман над Фудзи

Мама любила тюльпаны, отец часто покупал цветы, но тюльпаны были любимыми. И сначала они стояли гордо в вазе, как яркие солдатики-охранники. Прямые и неприступные. В какой-то момент бутон раскрывался, и цветок сразу становился нежным, стебель кокетливо изгибался, и из солдатика цветок превращался в жеманную красавицу. Так и Марго. Матвей был уверен, никто из группы даже не догадывался, что это за девушка. А вот ему она открылась. И он чувствовал себя избранным.

– А ты бы хотел прогуляться по этому лесу?

– Не знаю. Наверное, нет.

– А я бы хотела. Может быть, я даже ехала, чтобы туда попасть.

– Зачем?

– Может быть, чтобы там остаться.

– С ума сошла?

– Почему? Нет. Пусть знают.

– То есть ты бы это сделала ради того, чтобы что-то кому-то доказать?

– Не имею права?

– Ну ты дура!

– А ты умный.

– Нет, я тоже дурак, тебя тут слушаю.

– Ну, ладно. Тогда ты меня послушай.

Марго и Феликс

Марго некогда было восхищаться Москвой. Новая школа, новый сосед по парте, новые репетиторы. Школа была выбрана с физико-математическим уклоном, три раза в неделю дополнительные занятия, бесконечные лекции по интернету, тонна заданий, которые нужно было выполнять в срок.

Мать не понимала, к чему все это.

– Она умрет.

– Нет, дети живучие. Если для их ума слишком много, они отсекают. Мозг просто перестанет воспринимать, но не вскипит.

Марго видела, что отношения мамы и Феликса изменились. Он уже не носит мать на руках, как раньше, мать его начала раздражать. Она была все такой же красивой, но как-то затормозилась в своем развитии. То, что нервировало Марго, стало нервировать и Феликса, она это чувствовала. И тайно этому радовалась. Как бы там ни было, мать сломала их жизнь, отняла у них отца, круто все изменила по своей прихоти. Девочке нравилась ее новая жизнь, но ее бесило, что кто-то решал за нее. С какой стати?

– Маргаритка, поешь.

– Хватит называть меня этим дебильным именем!

– Ну тебе же раньше нравилось, – растерянно отвечала мать.

– Здесь вам не тут!

– Это ты про что?

– Это так Черномырдин говорил.

– А я не помню.

Мать не обижалась, вечно ходила со счастливой улыбкой. И это тоже злило Марго. Жила себе в своем мирке, отчасти придуманном, отчасти украденном у других людей. А разве не так? В прошлом остался не только отец, но семья отца, бабка с той стороны, бывшие подруги. Отрезала, как их там и не было. Марго злилась и мстила. В том числе и улыбаясь Феликсу, и ведя с ним умные разговоры, в которых мать ничего не понимала. Только мать не раздражалась, она восхищалась.

– Гениально! Маргаритка, какая ты умная, я бы так никогда не смогла. Ну, ладно, ладно, не злись. Просто Ритка! Девочки, какая у вас сестра! Вы слышали, сколько она формул знает? И слова какие мудреные.

– Они еще больше знать будут… – Феликс улыбался мартышкам, но Марго-то знала. Ему интересна она, Маргарита. Он с удовольствием разбирал вместе с ней домашние задания от репетиторов. – Черт, все забыл. Дай мне пятнадцать минут, теорию почитаю.

У Феликса не было возможности пойти в науку. Девяностые перевернули жизнь его поколения. С одной стороны, нужно было зарабатывать деньги, а с другой – открывались грандиозные возможности. Люди с аналитическим складом ума этим воспользовались. Возникали новые банки, как грибы росли строительные компании. Феликс окунулся в новую жизнь, чтобы не остаться на дне старой. Нужно было постоянно что-то придумывать, генерировать, выкручиваться. Помогали бывшие однокашники. Вместе разорялись, вместе выплывали. Поддерживали друг друга и советом, и деньгами. Кто-то отдавал, кто-то – нет. Но это было не так уж и страшно. В какой-то момент Феликс понял, деньги он всегда может заработать. А вот должники… Таких он просто вычеркивал из жизни. Раз и навсегда. Бизнес вещь жесткая. И чтобы подниматься по этой лестнице и не свалиться посередине, нельзя оглядываться назад. Только вперед. Друга тащи с собой, если оступился один раз – дай шанс. Если же друг оказался предателем, а такое тоже случалось, скидывать с лестницы не надо, но руки помощи он не дождется никогда.

Феликс умел убирать людей из жизни и из головы. А вот школьная любовь приковала к себе цепями. Знал, что Нина вышла замуж, знал, что рождались дети. Следил издалека, не понимал, счастлива или нет, и никогда не давал о себе знать.

Она потом спрашивала:

– Почему не приехал, почему не поговорил?

– А разве ты не помнишь? Ты тогда сказала: «Никогда! Не приближайся ко мне никогда».

– Но ты ведь был виноват!

– Господи! Тот дурацкий поцелуй на выпускном…

– Там был больше, чем поцелуй. Я тогда чуть руки на себя не наложила, потом долго еще приходила в себя.