Туман над Парагон-уок

— Нормально, — ответила она, сдерживая дыхание от желания немедленно начать рассказывать ему про свой день. — Церемония была ужасной. Я полагаю, что внутренне все присутствующие чувствовали себя так же ужасно, как и мы с Эмили, но никто не показывал своих чувств.

— Они говорили о ней — о Фанни?

— Нет, — она покачала головой. — Нет, они не говорили. Было даже трудно понять, кого хоронят. Надеюсь, когда я умру, обо мне будут говорить все время.

Питт засмеялся — громко, как ребенок.

— Даже если все заговорят о тебе одновременно, моя дорогая, — ответил он, — все равно без тебя будет очень тихо.

Шарлотта посмотрела вокруг, ища что-нибудь безобидное, чтобы бросить в него, но единственной вещью под рукой был графин с лимонадом, которым вполне можно было убить, не говоря уже о том, что графин мог разбиться, а покупать новый было бы для них накладно. Поэтому пришлось ограничиться гримасой.

— Ты узнала что-нибудь? — спросил Томас.

— Думаю, нет. Только то, что Эмили заранее рассказывала мне. Правда, я заметила много странностей, но не знаю, что они означают, и вообще означают ли хоть что-нибудь. Я много чего хотела рассказать тебе до того, как ты пришел, но теперь все как-то потеряло смысл… Все Нэши — неприятные люди, за исключением, может быть, Диггори. Мне не удалось познакомиться с ним, но у него плохая репутация. Селена и Джессамин ненавидят друг друга, но это не может относиться к нашему делу. Они враждуют на почве великолепного француза. Единственные люди, которые действительно горевали, это Феба — она была бледна и крайне потрясена, а также мужчина по имени Халлам Кэйли. Я не знаю, горюет ли он из-за Фанни или из-за своей жены, которая недавно умерла…

Раньше, пока в мыслях Шарлотты царила неразбериха, ей казалось, что можно рассказать так много; но теперь, когда она начала говорить, на поверку оказалось ничего существенного. Все это звучало так глупо, так незначительно, что ей было немного стыдно. Она была женой полицейского, она должна сообщить ему что-то конкретное. Как же он раньше раскрывал разные случаи, если все свидетели давали такие же путаные показания, как она?

Томас вздохнул и встал, затем в носках прошел к кухонной раковине. Открыл кран с холодной водой, подставил под него ладони, затем плеснул воды на лицо и вытянул вперед руки, прося полотенце.

— Не волнуйся, я не ожидал узнать от тебя что-то новое.

— Ты не ожидал? — она повторила недоуменно. — Ты хочешь сказать, что ты там был?

Он вытер лицо и посмотрел на нее из-за полотенца.

— Не для того, чтобы узнать что-то… просто… потому что мне хотелось пойти.

У Шарлотты в горле застрял комок, к глазам подступили слезы. Как же она не заметила мужа? Была занята, наблюдая за другими и думая о том, как она выглядит в платье тетушки Веспасии…

По крайней мере, у гроба Фанни точно был один человек, который горевал из-за ее смерти; кто-то, кому было жаль ее.

У Эмили не было никого, с кем бы она могла поделиться своими чувствами. Тетя Веспасия считала неправильным говорить на такие темы. Это может повлиять на ребенка, он может родиться слишком меланхоличным, говорила она. А Джордж совсем не желал говорить об этом. Фактически он даже изменил свой распорядок, чтобы избегать разговоров.

Остальные же люди на Парагон-уок, казалось, решили полностью забыть об этом событии, как будто Фанни просто уехала на праздники и ожидается назад с минуты на минуту. Они вернулись к своей обыденной жизни, насколько это позволяли им обстоятельства, — разве что продолжали носить траурную одежду, как будто надевать что-то еще было бы бестактным. Между ними словно возникло негласное соглашение, что столь неприличная смерть делает обсуждение похорон или напоминание о них вульгарным и даже оскорбительным.

Единственным исключением был Фулберт Нэш, который всегда получал удовольствие, оскорбляя других. Он мог сказать нечто коварное и провокационное практически о любом человеке. Фулберт не говорил ничего определенного, ничего такого, что можно было бы оспорить, но внезапно покрасневшие лица людей выдавали их, когда он попадал в цель, — например, намекнув на их давние секреты. У каждого человека есть что-то, чего он стыдится или, по крайней мере, хотел бы держать в тайне от соседей. Может быть, секреты эти были не столько опасными, сколько просто глупыми? Но никто не хотел, чтобы над ними смеялись, и некоторые были готовы пойти на что угодно, лишь бы только избежать нападок Фулберта. Насмешливый намек может быть так же смертельно опасен для общественного статуса человека, как и прямое обвинение в действительных грехах.

Через неделю после похорон был ясный жаркий день, и Эмили наконец-то решила поехать и спросить Шарлотту открытым текстом, что делает полиция. Уже было задано много вопросов, в основном слугам, но Эмили до сих пор не слышала о том, чтобы кого-то начали подозревать или, напротив, с кого-то сняли все подозрения.