Туман над Смородиной

К скомканной одежде полетел ворох бумаги — чистой и готовых защитных талисманов, для матери. Ритуальный нож и чернила аккуратно легли рядом. Тумун про себя понадеялся, что ему не придётся их использовать в деле.

«Я тебе не верю». Так неаккуратно брошенная фраза крепко засела в голове. До безумия обидно.

Колдун оперся руками в стол, обессиленно склоняя голову над собранной сумкой. Из открытого окна доносилось далёкое уханье совы и тихий стрекот вечерних сверчков, а приторный запах полевых цветов густо висел в прохладном воздухе.

Завтра утром с окраины деревни поедет телега, купец обещал, что держит путь как раз мимо родных Лучезаров. Не опоздать бы только.

Колдун плотно закрыл входную дверь и повесил заговорённую бумагу на ручку.

Запирать её на замок не было смысла — вырезанные ещё несколько поколений назад руны не давали посторонним возможности входить без разрешения. Очень удобная магия, но сам Тумун ей не владел — слишком простая для практик и никак неприменимая в ритуалах.

Лес мирно спал вместе со своими обитателями, убаюканный Лунным светом. Лёгкий летний ветерок непоседливо скакал между кронами, заставляя листву тихо перешёптываться с собой. Редкие дриады, от чего-то неспящие в такой поздний час, следили за размеренно идущим средь деревьев колдуном.

Своим медленным шагом он, как мог, оттягивал момент встречи с ведьмой. Надеялся, что она не дождётся его этим вечером и ляжет спать.

Что он мог сказать ей?

«Прости, я всё-таки самый большой дурак и задавала»? Вполне справедливое высказывание, однако, отношения к проблеме оно не имело.

«Пожалуйста, иди к Креславу, я был неправ на его счёт»? Вот уж точно нет. Даже если бы Креслав и нечистые не были никак связаны, то позволять ему быть так близко к Агене Тумун точно больше не собирался. И дело было даже не в его собственном эгоизме. Хотя без него, разумеется, тоже не обходилось.

В окнах, как назло, горел свет, а из трубы бани за домом шёл дым — либо его тут ждали, либо Агена не могла уснуть.

Набрав в лёгкие воздуха и задержав дыхание на несколько секунд, колдун толкнул калитку и с облегчением выдохнул, дверца поддалась. Повезло, что ведьма несильно обижена — крайний раз, когда они сильно поругались, она заговорила все окна и двери на несколько дней так, что Тумун не мог попасть в дом.

Входная дверь со скрипом отворилась, и на пороге колдун увидел свою подругу в ночной рубашке. Рыжие волосы огненной копной лежали на её плечах, доставая почти до бёдер. Она молча всучила ему чистую одежду, забрала дорожную сумку и, указав в сторону бани, захлопнула дверь.

— Не подскажешь, откуда так засквозило Озёрной стужей? — кот, сидевший на стопке книг, склонил голову, пытливо разглядывая ведьму.

За дверью послышались шуршащие шаги, которые оборвались, когда закрылась дверь в предбаннике.

Агена молчала. Она достала всё содержимое сумки и, цокнув на неаккуратность друга, принялась собирать её заново.

Рубашка к рубашке. Чтобы не заявлялся к матери в мятом.

— Мне сегодня показалось, что ты пожалела о своих словах.

Листочек к листочку. Ритуальная бумага должна быть без складок, иначе магия ослабнет.

— Не делай вид, что меня здесь нет, а не то погашу все свечи разом и будешь сидеть в темноте.

Талисман к талисману. Не гнуть, ни в коем случае не гнуть.

— Агена-а, — протянул кот, спрыгивая на стол и усаживаясь прямо в открытую сумку, — обрати на меня внимание, я же тоже умею обижаться.

Серебряный клинок.

Осторожно, чтобы не пораниться обоюдоострым лезвием, ведьма подняла его со стола. По спине пробежал холодок.

— Агена, — требовательно мяукнул кот.

— Меон, чем его можно почистить? — наконец отозвалась она.

Фамильяр закатил свои жёлтые глаза и недовольно щёлкнул хвостом по столешнице.

— Да хоть слезами умой, какая разница? Это же не заговорённый нож, а просто клинок. Что с тобой, ответь, наконец!

— Неужто и впрямь обычный? Так искусно украшен… — она провела кончиками пальцев по рукояти, заворожённо разглядывая. Сверкающее серебро выглядело до безумия дорого и красиво, но спёкшаяся между витиеватыми узорами кровь заставила девушку поёжиться и отложить клинок в сторону.

Меон крайне недовольно наблюдал за движениями рук ведьмы. Обычно такие нежные и сильные, они всегда так заботливо гладили его по голове. За два года, что он жил у лесной ведьмы, он привык к заботе и теплу её рук, привык к их решительным движениям в любой ситуации.

Однако сейчас Меон мог поспорить на что угодно — Агена была крайне взволнована. Тряпица, размоченная в тёплой воде, рывками двигалась от рукояти ритуального ножа к его лезвию, едва не рискуя быть разрезанной острой ледяной гранью.

Кот тихо мяукнул.

— Надеюсь, у этого длинноногого действительно всё под контролем. Должен же хоть кто-то из вас двоих быть мудрым и рассудительным.

— Я сожалею, не стоило мне вообще с ним спорить, — прошептала Агена, боясь быть услышанной, — мне страшно за него, и я тоже надеюсь, что он знает, что делает.