Туман над Смородиной

Парень, не старше самого Тумуна на вид, казался весьма суровым горцем. Несмотря на белые свадебные одежды, сверкающие драгоценными камнями, он оставался собранным и будто бы совсем отстранённым от празднества вокруг. Его черные брови были сведены к переносице, а круглое лицо не озаряла и тень улыбки.

Невеста рядом с ним же, наоборот, казалась очень довольной происходящим. Её горделивая походка и волевой взгляд пронзали холодом, будто крича: «все эти богатства вокруг принадлежат мне! Завидуйте же!» Их настроения разнились настолько, что оставалось только диву даваться, как вообще мог случиться этот союз?

— Жалко, конечно, увезёт он её к себе в Земли Самоцветов, поди горевать будет по родимому дому! — вздохнула женщина.

Тумун отчего-то подумал, что горевать будет совсем не Белослава, а её новоиспечённый муженёк. Судя по всему, нутром он яро противился этому браку.

— У нас в Трёх лесах давно не праздновали свадеб, но я все же не могу припомнить, чтобы на них кто-то так плакал навзрыд, — признался колдун.

Даже на недавних похоронах он не слышал такой скорби.

— Ну как же, свет мой, это всё древние обычаи, — объяснила мать, — невеста уходит из отчего дома жить в другую семью, стало быть в своей семье она умирает. А мёртвых надобно оплакивать, чтобы они не возвращались.

Тумун почувствовал, как по спине пробежал холодок. Оплакивать и провожать живого человека, точно мертвеца… Уму непостижимо.

Его сердце охватила странная тревога.

— Нельзя так, — заключил он.

— Нельзя нарушать обычаи, чтобы не гневить предков, сынок.

— Обычаи — это давление мёртвых людей на жизни живых. Чему могут научить мертвецы? Уж точно не тому, что делать надо, а что не надо. Если бы они знали, как правильно, то не умерли бы.

— Свет мой, — с тяжёлым вздохом она положила руку на плечо сыну, — кому как не тебе знать, что с душой после смерти делается. Маются они, а мы их радуем.

Маются? Тумун обратил нечитаемый взгляд на мать. Почему она так подумала? Души, переходящие через Смородину не возвращаются в мир живых и точно не могут поведать о своей нелёгкой судьбе на том берегу.

«А много ли неприкаянных могут ходить к твоей матери?» — съехидничал голосок в голове. Тумун захотел дать себе отрезвляющую пощёчину за эту мысль.

— Неужели к тебе батюшка мой… — он не успел договорить, как увидел неуверенный кивок в ответ.

— Я не видела его, но точно знаю, что он иногда заходит навестить меня.

Голоса за окном стихли — толпа добралась до большой площади в центре деревни и остановилась там, но в голове колдуна не было тишины.

Может ли неупокоенная душа отца быть тем, ради чего дядя постоянно возвращался в этот дом? Или у его странствий была совсем иная цель?

Круговорот неугомонных мыслей прервал зевок матери.

— Свет мой, уже за полночь перевалило, стоит всё-таки лечь отдыхать. На завтра есть много дел, не стоит сейчас тревожиться по пустому, — она потрепала сына по волосам и направилась убирать со стола.

Всё верно. Утро вечера мудренее.

— Мам, а дядя случайно ничего у тебя не оставлял?

Женщина, уносившая расписные блюдца для заваренных трав, кивнула на дальнюю дверь из комнаты.

— Я оставила всё в твоей старой спальне, он ночевал там, когда приезжал сюда.

— Спасибо! — он обогнул стол и, отобрав блюдца, крепко обнял женщину, — Люблю тебя, мам.

Маленькую комнату озарил мягкий свет от дрожащего в руках Тумуна пламени свечи. Дом. И всё же, как давно он тут не был. Колдун сделал глубокий вдох и расслабленно выдохнул. Он провёл шершавой ладонью по подоконнику и открыл окно. В лицо ударил тёплый летний ветер, принёсший с собой запах местных цветов и мерный звук речных волн.

— Вот не было — не было и снова здрасьте, приехали, — Тумун дёрнулся от неожиданности, едва не выронив свечу, — ещё и шугается, негодник. Давно-ль так вырасти успел?

Шуршащий голос раздавался из-под кровати и казался смутно знакомым.

— Ишь, зазнался, родных не узнаёт уже.

Кудрявую голову озарила догадка. Его самый добрый друг из детства!

— Баюн?!

— То-то же, — засмеялся он, — спать иди, ребёнок.

Тумун радостно залез на высокую кровать, раскидывая руки и ноги на манер звезды. Сердце его переполнялось чувством безграничного трепета. Оно приятно согревало уставшее тело в предвкушении завтрашнего дня.

— Скажи, Баюн, дядя правда заезжал сюда?

Домовой помедлил с ответом, будто задумавшись.

— Я слышал о чём ты с Ладой сейчас за едой говорил. Да вот только Матвею я обещание дал. Покажу тебе завтра, что он тут оставил, но о тайнах его рассказывать не стану.

Раздался короткий стук по дереву оконной рамы. Между огнями от соседских домов, скрываясь в прохладной в тени, стоял староста и смотрел прямо на лежащего колдуна. Последний отпрянул, скривив лицо в отвращении.

— Что-то вы ещё хуже стали выглядеть, если честно. Чего надобно, ваше мертвейшество?

— У него что-то в руках, — буркнул домовой из-под кровати.

В подтверждение этих слов, старик закинул мятый комок бумаги в комнату и поспешил скрыться, опасаясь гнева молодого колдуна.

Тумун закрыл ставни, кинул «подарок» к мятым бумагам дяди и завалился обратно на мягкую перину.