Туман над Смородиной

— Зачем тогда сорвала зря? — пытаясь выровнять дыхание спросил он.

— Не зря, — задумавшись на секунду, она добавила, — тебе подарок.

Тумун усмехнулся.

— Такое себе оправдание, так и скажи, что просто задумалась и не заметила, как сорвала лишнее.

Перед ответом прошло много времени. Агена прикусила щёку, пытаясь сказать что-то в своё оправдание.

— Даже если так, я не признаюсь, потому что ты будешь смеяться, — бросила она и вновь скрылась за углом дома. Колдун усмехнулся.

Покрутив цветок в руке, он ощутил, как жизнь по капле утекала из его тонкого стебелька, растворяясь в воздухе, словно последнее дыхание.

«Что если снова попробовать?» — подумал он.

Зажигая свечу на столе, он взялся за стебелёк двумя руками и попытался влить в него немного своей живой энергии. Он почувствовал, как холодеют руки, как пальцы начинает покалывать его магия. Глаза заволокло тёмным туманом, но… поток не шёл. Видимо, жизнью, подаренной фамильяром ведьмы нельзя было поделиться, как своей собственной.

Он бросил цветок в блюдце, к остальным и упёрся в стол руками.

Из магического транса его вывел Меон, скребущийся когтями об ящик стола. Его мягкая поступь была столь грациозной и тихой, что колдун вовсе не заметил его появления в комнате.

— Возьми отсюда зачарованный кинжал, он может пригодиться, — сказал он.

— Откуда ты о нём знаешь вообще? — доставая кожаный свёрток, поинтересовался Тумун.

— Бери и не задавай глупые вопросы, я помогаю, как и обещал, — вильнув пушистым хвостом, кот спрыгнул со стола и побежал на улицу, где ведьма со всей присущей ей осторожностью собирала мёртвую траву в мешочек.

Зачарованный кинжал был подарен ведьмой Трёх лесов её колдуну в знак дружбы и крепкой связи больше сотни лет назад.

И он был бы весьма полезным артефактом, если бы колдуны за столько лет не растеряли все знания о нём.

Вздохнув, вспоминая тёплые руки матери, которая отдала ему этот кожаный свёрток, Тумун закашлялся, забрал с кухни приготовленные книги и травы и поспешил выйти прочь из дома, подальше от этого удушающего запаха и страшных воспоминаний.

«Ладно, Меон не станет врать», — подумал он и тутже поправил себя, — «ну по крайней мере о таких серьёзных вещах».

— Ты закончил? Я тут набрала травы, надеюсь ты не против… — Агена обернулась к подошедшему другу, потрогав его бледные щёки, — выглядишь неважно, — он отмахнулся, — я не трогала фиалки, честное слово!

— Да ладно, толку от этих фиалок теперь, когда всё вокруг мертво, — Тумун сделал вздох сожаления о своих любимых цветах, купленных дядей у приезжего торговца с Южных Островов на одной из ярмарок.

— Мы разберёмся с этим нечистым и съездим тебе за новыми, обещаю, — Агена была на голову ниже и на целых два года младше, а её маленькая ладонь на плече ощущалась почти невесомо, но слова звучали искренне, и Тумун верил ей как себе.

— Конечно съездим, — улыбнулся он, и эта улыбка вышла усталой, — мы с тобой поедем в большое путешествие, а Меон останется здесь в Трёх лесах за старшего, — кот их смеха не разделил, только наигранно оскорблённо фыркнул и отвернулся, махнув пушистым хвостом.

…

Холодный туман толстым одеялом накрывал Студёное озеро и лес вокруг, скрывая за собой все подходы к этому месту.

— И как долго ты будешь сидеть здесь? — русалка нервно била хвостом, пуская круги по воде, — Мало тебе было того, что ты прогнал всех местных зверей, запер дриад, но ещё и не пощадил ни одной моей воспитанницы! — её глубокий голос сорвался на сиплый крик. Если приглядеться, можно было с ужасом заметить, что её била крупная дрожь, а из выпученных полуслепых глаз не переставая катились слёзы.

Несмотря на плохую из-за густой пелены тумана видимость, она изо всех сил старалась следить за сидящим на берегу юношей. С тех пор, как он пришёл к её озеру, он натворил немало чёрных дел. Его порядки не устраивали Дану, но она была больше не в силах ему перечить. Всех болтливых русалок он заставил умолкнуть навеки, оставив в живых лишь Хранительницу. Дриад, что норовили разболтать его секреты, он запер в их же домах, засушив деревья почти до корней, а лешего теперь подчинил своей воле под угрозой смерти. Пение птиц и кваканье лягушек раздражало его, поэтому он избавился от них. Яркие цветы в лесу вокруг больно жгли глаза — он умертвил их. Такова была его воля.

— Милая моя, я здесь не для развлечений, ты же знаешь, — он играл чешуйками, складывая их одну на другую, — я предупреждал тебя, а ты не послушала. — Он кинул в неё насмешливый взгляд, — Пожинай же плоды своего дикого нрава.

— На кой тебе только сдалась душа мальчишки… — прошипела Дана, — Что-то я не верю в праведность твоих действий. Смерти разве нечем заняться? Ты же сам сказал, что он больше не может, что он бросил свои идеи воскрешать души, он не опасен для Неё!

Креслав усмехнулся, роняя башенку из чешуек на серый песок.