Туман (СИ)

— Эй погоди, — возразил Федор. — Это может быть опасным.

— Да ну, чем может быть опасна несчастная женщина с тихим помешательством? Не выдумывай. Я схожу. Наоборот, будет невежливым не зайти. Раньше я на день приезжала, а теперь на две недели. И вдруг не зайду. Так нельзя. Она же знала меня и очень хорошо ко мне относилась.

— Солнышко, только будь осторожна. Телефон держи наготове. Да и вообще…

— Федя, я думаю, что ты преувеличиваешь, — засмеялась Оксана.

— Возможно, но лучше перебдеть, как говорится. Ты помнишь, где лежал этот нож?

— Конечно. Да он у них практически на самом видом месте хранился, как семейная реликвия. На ковре над диваном висел.

— Ого! Значит, мама Николая дорожила им.

— А ты не дорожишь вещами своих предков? Все дорожат. Она ведь не знает, что это за предмет, — сказала Оксана. — Коля говорил, что его снимать запрещено строго-настрого, мама лишь пыль с него смахивала. Реликвия и есть.

— Федор прав, — задумчиво сказала Федора. — Будь осторожна, оберег бабушкин не снимай на всякий случай. Этой реликвией кто-то хорошо воспользовался.

***

Оксана вернулась домой задумчивая и растерянная. Вера, видя ее состояние, улыбнулась про себя, поняв все по-своему: чувства. Девушка закрылась в комнате, ей сейчас не хотелось ни с кем говорить, нужно все обдумать. Снова и снова прокручивала она в голове весь поток новой информации, навалившейся на нее в эти несколько дней. Все было так сумбурно, что выстроить из этого логический ряд пока не удавалось. Для начала надо узнать, на месте ли нож, а уж потом плясать дальше. А куда дальше-то? Самое интересное, что таким вопросом она озадачилась лишь сейчас. Действительно, как действовать дальше? Допустим, нож там, в доме. Что тогда? А если нет, то что? Ответов не было, поскольку и первый, и второй варианты не проливали свет на происходящее. «Ладно, назвавшись груздем, полезай в кузов, — решительно подумала Оксана. — Вызвалась выяснить, на месте ли этот треклятый нож, значит, выясню. А там уже вместе решим». От мысли о том, что придется войти в дом Николая, ее передернуло. Снова нахлынули воспоминания десятилетней давности, от которых до сих пор по коже пробегали неприятные мурашки. Лицо Коли, когда они вместе были на озере, так и стояло перед глазами. Его совершенно сумасшедшие глаза, перекошенный злобной усмешкой рот, то, с какой ненавистью и яростью он смотрел на нее и подходил все ближе, как напал и пытался убить… Оксана вздрогнула и отогнала от себя это наваждение. «Ну хватит! — решительно скомандовала она себе. — Взрослая девочка, забудь!»

Она вышла и отправилась в комнату к Верочке.

— Заходите, кто там такой робкий? — откликнулась мачеха на стук в дверь.

— Это я. Можно? — спросила Оксана, заглянув в комнату.

— Конечно, заходи! Что ты спрашиваешь? — засмеялась Вера.

— Ну мало ли… Вдруг, отдыхаешь, — ответила девушка, входя и прикрывая дверь.

— Ой, Окси, покой нам только снится. Сейчас Симке надоест бабушку доставать, ко мне прибежит, ты же знаешь, — продолжала смеяться мачеха.

— Это точно, — улыбнулась Оксана. — Она не даст скучать.

— Садись, — предложила Вера. — Что-то случилось? Ты какая-то озабоченная.

— Да, — рассеянно ответила девушка, присаживаясь на стул. — Я спросить тебя хотела… Как там тетя Наташа?

Вера удивленно уставилась на падчерицу. Ни разу за эти десять лет она не поинтересовалась матерью Николая, да оно и понятно было: воспоминания об этой семье у нее явно не радужные.

— Странно, почему ты вдруг спросила? — поинтересовалась Вера.

— Да ты знаешь, вчера вечером, когда Федя провожал меня, мы увидели ее. Она куда-то шла, несмотря на густой туман. Куда так поздно? И вообще странная такая была, походка неровная, озирается нервно… С ней совсем плохо, да?

— Ох, Оксана, — вздохнула Вера. — Да, с ней плохо. Ты в курсе, что она помешалась после того случая, да не видела ее ни разу. Знаешь, иногда она почти нормальная, можно с ней остановиться, поговорить, а иногда совсем невменяемая. Бродит одна, бормочет что-то. А в тумане у нее, видимо, совсем «крыша плывет»: ходит одна по улицам, исчезает неизвестно куда. Наверное, мозг так сработал, кто знает… Жалко ее, хорошая женщина была…

— Как думаешь, если я зайду к ней?

— А ты знаешь, зайди. Она всегда тебе рада была. Сейчас туман рассеялся, она наверняка более-менее нормальная. Я к ней захожу иногда, разговариваем. Вроде бы ничего, хотя бывает, что начинает нести всякую чушь. Но я не обращаю внимания. У нее ведь никого не осталось, совсем одна. Родители уже умерли, муж вообще ушел, когда Колька еще совсем малой был. Только сын и был светом в окошке, да видишь, как сложилось… Зайди, думаю, ей приятно будет. Испеку пирожков, возьми с собой, да и заскочи на чай.

— Спасибо, Верочка, — Оксана обняла мачеху и вышла из комнаты.

***

Федор развернул на столе карту и склонился над ней. Если бы директор кладбища не был одноклассником Федоры, то вряд ли ему показали бы план старого кладбища и книгу захоронений. Даже по протекции ведуньи Василий (директор) сделал это весьма неохотно.