Туман в области знаний

В записке был адрес Мессе Дюссельдорф и приписка, всё началось здесь. Связной Керим, он из Ирака, любит деньги и, возможно, умеет молчать. Я спрятал записку в карман, и Галя продолжала.

— Мне уже было известно о гибели Саши, а письма продолжали регулярно приходить. Видимо, они не догадались про интернет. Но отвечать я перестала. На память о нём осталось стихотворение, которое он написал мне перед самым отъездом. Как чувствовал.

   Мой ангел, милая, святая.
   Моя любовь, моя мечта.
   Как в детстве, чувствами играя,
   Ты в сладкий сон манишь меня.
   Ах, боги, как же ты прекрасна,
   Как чуден сон, где ты живёшь.
   И как убийственно опасна,
   С любовью смешанная ложь.
   Ты чуть картавишь, как тогда.
   Журчит ручей в весенней тали.
   Там, наша мёртвая мечта,
   Не встретит нас у Павловских проталин.
   Проснись. Тебя зовёт любовь!
   Там на снегу пылают розы!
   Там лепесткам живых цветов,
   Не выжить утром на морозе!

Мы просто шли, молчали. Каждый думал о своём, и вместе мы думали о Сашке, о жизни, судьбе. Наши размышления прервал звук вертолёта, который пролетел над самыми нашими головами. Таки всё-таки они нас нашли. Галка не заметила этого, но это уже было и неважно. Про Дюссельдорф они наверняка уже всё знали, не зря же меня так хотели туда отправить, или делали вид, что хотели и, в общем, пора было расставаться. Мы договорились переписываться. Я обещал пригласить её в штаты, как только вернусь туда сам. Мы обменялись электронными адресами и телефонами. Она просила не провожать ее, и села в первое такси на стоянке. Второе занял я, и теперь этот старенький, громыхающий всеми железками тарантас, вёз меня к самолёту. Набросав на smart'e небольшой отчёт о происходящем, просил оказать мне поддержку в Сочи, а так же позаботиться о Шоне, Микки и Монике. Думаю, что, скорее всего, у меня могут возникнуть проблемы в районе морвокзала. Сообщение было отправлено.

В аэропорту меня уже ждали. Парнишка, явно моложе меня, демонстрировал свои ракетки для тенниса всему залу. Даже неудобно было отвлекать его от этого занятия. На табло значилось вылет Петербург — Сочи 18:50, прилёт 22:05. Следующий рейс был уже после ноля часов. Прервав удовольствие моего визави, и узнав, что его зовут Виктор, мы поспешили к кассам. Их было всего три. У нас в Chicago их чуть меньше ста. Толпа народу у касс не оставляла ни одного шанса не только купить билет, но и даже, просто подойти к ним. Я смотрел на Виктора, как на последний шанс выжить. До вылета оставалось чуть больше часа, уже давно шла регистрация на рейс, и народ пытался взять билеты из брони. Это Виктор объяснял мне, пока мы спешили к дежурному администратору. Оказалось, что билеты нам уже забронированы, и мы можем идти на регистрацию, билеты будут там. Никогда не любил процедуру ожидания вылета. И теперь, когда никакого терпения уже не хватало, мы, наконец-то, взлетели. Сразу стало спокойнее, да и прекраснейший вид на город моего друга завораживал взгляд. Город был очень красив, а берег залива напоминал родной Chicago. Только всё было как бы в уменьшенном виде. Chicago много больше и при взлёте или посадке границ города не видно. Особенно ночью, всё вокруг, сколько хватает глаз, залито морем света, рекламой, потоками машин, яхтами на Мичигане. Так захотелось домой, но самолёт летел в Сочи. Когда я, наконец, оторвался от созерцания города, Виктор уже тихонько посапывал в своём кресле. Долетели благополучно. Оказалось, что десять вечера в Сочи это уже поздний вечер. На улице было темно. Освещение трудно было назвать избыточным, но многие здания, фонтаны, памятники и просто пальмы были красиво подсвечены. Наш Мерседес остановился у вполне приличного, небольшого отеля Grand Hotel & SPA Rodina.