Туман в зеркале

Поезд громыхал, и мои мозги, казалось, громыхают с ним. Я пребывал в полуоглушенном, полусонном состоянии, и очнулся, только когда поезд тронулся, потому что в вагоне сделалось вдруг очень душно, и я вынужден был снять пальто и пиджак, хотя соседи по купе и смотрели на меня с недоумением.

Ландшафт за окном поезда был унылым и скучным, хлестал дождь, печальные овцы бродили, понурив головы, по полузатопленным полям. Впервые со своего приезда я затосковал по теплу тропиков, по голубым небесам и красочным цветам, по яркому сиянию солнца и по гигантским открытым пространствам, простирающимся во все стороны. Я почувствовал себя стесненным и подавленным, здесь у меня не было никакой цели, мне недоставало друзей, и у всех, кого я видел вокруг, были замкнутые, тоскливые, скучные лица.

В Хисли меня ждал автомобиль, темно-зеленый «бентли», и я устроился, глубоко погрузившись в мягкое сиденье, а мои чемоданы поставили в багажник. Наслаждаясь роскошью, я в то же время испытывал некоторые опасения — было бы, несомненно, гораздо лучше, если бы я остался на Прикеттс-Грин и сидел в одиночестве, греясь у камина. Я испытывал неуверенность, не знал, как меня примут, и не буду ли я себя чувствовать неуместным в этом роскошном доме среди незнакомых людей — тем более, я и с хозяйкой-то дома едва знаком. Автомобиль тем временем въехал в высокие ворота, и, несмотря на все свои предчувствия и опасения, я с нетерпением ждал, когда увижу Пайр. Словно догадавшись об этом, а может, стараясь сделать въезд более торжественным, шофер поехал медленнее. Дождь прекратился, небо немного разъяснилось и просветлело, хотя день по-прежнему оставался довольно унылым, и скоро должен был наступить вечер. Быстро миновав ничем не примечательные кустарники, мы свернули на длинную прямую аллею между огромных вязов. По обе стороны тянулся парк, где паслись маленькие лани. Я представил, как это выглядит летом, когда ветви одетых листвой деревьев смыкаются арками наверху, и солнечный свет струится сквозь листья. Это была та самая Англия, о которой я читал рассказы в книжках моего опекуна, когда был маленьким, и именно такого рода картину я годами держал в уме.

— Теперь, сэр, вы можете увидеть дом, там впереди.

Я посмотрел и, увидев его, тут же воспрянул духом. Строение, высившееся передо мной в дальнем конце аллеи, было, безусловно, великолепно и необычно. Из серого камня, с крыльями по обе стороны от главного здания. К парадному входу, плавно изгибаясь, вела лестница.

Перед ней, в центре широкой круговой подъездной дорожки был огромный фонтан, у колонн портика располагались большие вазы. Дверь была открыта, свет изнутри лился в окружающие сумерки — и, конечно же, каждое окно было наполнено светом, а сияние стеклянных люстр смешивалось с более мягким светом свечей. Я увидел классическую оранжерею, и когда мы наконец свернули на подъездную дорогу, я мельком заметил протянувшиеся в темноте за домом лужайки, высокие стены и пруды с лилиями, переплетение дорожек и еще фонтаны, и исчезающий вдали склон, спускающийся к глади озера.

Потом мы остановились. Леди Куинсбридж появилась в дверях и быстро спустилась по ступеням, чтобы приветствовать меня, и с этого мгновения я погрузился в блеск и великолепие ее мира и теплоту и искренность ее гостеприимства.

Войдя в дом, я почувствовал, что меня словно окутывают свет и роскошь, убаюкивают уют и сияние Рождественской обстановки.

Дом был великолепен: из огромного холла вела наверх лестница, стены были обшиты деревянными панелями, на старинной полированной мебели играли отблески огня в каминах, растопленных в каждой комнате. Рождественская елка, убранная игрушками, раскрашенными еловыми шишками, свечками и лентами, уходила ввысь, почти касаясь высокого потолка, камины и двери были увиты остролистом, и во всем доме витал сладкий запах горящих дров, терпких плодов, зеленых ветвей. Я стоял, ослепленный всем этим, но леди Куинсбридж сразу пришла мне на помощь, заботливая и исполненная дружелюбия.

— Уэстон проведет вас наверх — ваш багаж уже доставлен. Ну а теперь — будьте как дома, познакомьтесь со всем, умойтесь и все прочее, что захотите. Вы выглядите усталым, мистер Монмут.

Она легонько коснулась на миг моей руки, заботливо заглядывая мне в лицо.

— Что-то не так, — сказала она тихим голосом. — Я вижу это, я это чувствую, что-то с вами случилось. Но здесь вам ничто не грозит, мы о вас позаботимся. Чай будет в гостиной, когда вы спуститесь вниз. Дом полон детей, вы их услышите повсюду, в основном наверху, но хотя бы чай они пьют в детской, так что вам не придется столкнуться с маленькими чудовищами прямо сейчас!

Я пробормотал слова благодарности и последовал за слугой наверх по лестнице, но, оглянувшись, обнаружил, что хозяйка дома смотрит на меня, и лицо ее озабочено, печально и — как я уже видел однажды — странно нездешнее.