Туманян

Не умерли, видишь, живем, дружище,
Завидую всем умирающим я.
Что жизнь наша? Хлеба кусок зачерствелый.
Зависит от неба у каждого жизнь.
. . . . . . . . . . . . . . .
Вот я, например. В этих мрачных ущельях,
Четырежды-двадцать — мои, вот года,
Я радости в жизни не видел доселе,
Достатка не видел еще никогда…

(Пер. Б. Серебряков)

Автор раскрывает классовое лицо армянской деревни. С одной стороны тавады — помещики, владевшие лучшей и большей частью земли, которые сами не пашут, не сеют, но которые являются хозяевами жизни и держат в кабале «весь крестьянский народ», с другой — обездоленные и нищие сельские труженики. Устами старика Туманян бичует защищающий «богатеев» строй. Труженик не знает, «куда бы податься», где искать опоры? Кому жаловаться? Идти к сельским властям — бесполезный труд. Тавады, кулаки, ростовщики, становые и старшины — они все заодно. Старик говорит:

Подать старшине, что ли, жалобу? Что ты!
Врага наживу в нем — и только всего:
След вора приводит к его, ведь, воротам…
Попробуй-ка правду найти у него!..

В поэме Туманяна не только правдиво изображен царивший в деревне социально-экономический гнет, но и ярко показан стихийный протест армянского крестьянства. В сочувственных тонах автор рисует образ бунтаря, пастуха Чаги, не пожелавшего покориться воле «богатеев». Он с высоко поднятой головой гордо стоял на сельской площади:

«Вот суд, вот тавад, вот, смотрите, и я.
Пусть выйдет! А ну-ка? Посмотрим, что станет!»

Чати, разумеется, через суд и законы не мог добиться наказания тавада, но смелость пастуха пробуждала в крестьянстве дух непокорности, сознание необходимости борьбы за свои права. Вслед за рассказом о мужественном поведении Чати следуют многозначительные слова старика.

Вчера на столбе том, — был вечер, — висели
Три чьих-то винтовки, — я сам проследил…
Как много народу из дому исчезли…

В этих строках автор ясно говорит о тех, кто не смирился с насилием и произволом, кто не покорился злой воле кулаков и «царскому закону». Покинув свой дом, с оружием в руках скрылись они в далеких горах. Стали они «качахами» — народными мстителями.

Симпатия рассказчика, в словах которого звучит гнев и ярость, на стороне бунтарей и, несмотря на свои годы, так много горечи накопилось в сердце, что и он, восьмидесятилетний старик, готов взяться за оружие:

Эх, друг! Не расспрашивай. Больше нет мочи.
Не то мне придется разбойником стать…

«Стенания» Туманяна Павло Тычина справедливо сравнивает с гневными песнями Шевченки и Некрасова. В них «не просто стоны, а энергичные протесты».

В 90-е годы Туманян пишет цикл рассказов из крестьянской жизни. В рассказе «Честь бедняка», привлекшем внимание Степана Шаумяна и переведенном им на русский язык, затрагиваются острые социальные проблемы. В этом небольшом рассказе автор показал униженное положение труженика, лишенного элементарных человеческих прав. В нем рассказывается, как в условиях старой деревни ничего не стоило «власть имущим» обидеть и оскорбить бедного человека. Бездельник и веселый гуляка Сандро растоптал честь бедняка Симона. И старшина, и суд, и законы на стороне обидчика. Симон не в силах защищать свою поруганную честь. Гнетущее впечатление оставляет образ несчастной девочки, маленькой Маруш, которой пришлось быть свидетельницей событий страшной ночи, поругания матери. В сельском суде, она, прижавшись к отцу, рыдала, как бы смутно сознавая весь ужас случившегося. Автор показывает звериные нравы и циничность богачей, с точки зрения которых на деньги все можно купить, а бедняк для них не человек и обидеть, оскорбить, опозорить его ничего не стоит.

Туманяну были знакомы царящие в деревне нищета и горе. Любовь поэта к простым людям из народа, его боль за судьбу крестьянских детей с особой силой отразилась в рассказе «Гикор» (1894 г.). Начинается этот рассказ так:

«В избе крестьянина Амбо шла перебранка. Амбо хотел отвести своего двенадцатилетнего Гикора в город, пристроить к делу, чтобы он вышел в люди, зарабатывал. Жена не соглашалась.

— Не хочу, не уводи мое милое дитя в этот проклятый город, не хочу я, — плакала она.

Но Амбо не послушался.

Было тихое спокойное утро, — утро, полное грусти. Родные и соседи пришли проводить Гикора до околицы села, расцеловали его в обе щеки и пожелали счастливого пути.