Туманная радуга. Том 2

Оказывается, вон что надо было делать, чтобы он ее заметил! Всего-то в очередной раз выставить себя полной дурой! Может быть, профессор до этого уже объяснил, почему лист не складывается вдвое больше семи раз. Или же для всех присутствующих это и без того было ясно с самого их рождения. Кто ж их знает. Вероника густо покраснела, пробормотала: «Простите…» и уставилась в парту.

— Нет причин извиняться, — мягко сказал Леонид Вениаминович. — Вы, между прочим, задали весьма правильный вопрос. — В классе раздались недовольные возгласы. Очевидно, все считали ее вопрос скорее глупым, нежели правильным. Профессор жестом заставил всех замолчать. — Я учу вас всех не бояться задавать вопросы. Прежде всего потому, что это самый быстрый и легкий способ узнать что-то новое. Если вы что-то не знаете, но хотите узнать, никогда не бойтесь спросить. Особенно если вы здесь, на моих занятиях. Ваши вопросы не могут быть глупыми, неправильными или плохими. Любой вопрос, касающийся новых знаний, по-своему прекрасен. А ваш вопрос, — профессор взглянул на Веронику, — хорош вдвойне. Действительно, разве же это верное утверждение, что ни один лист бумаги нельзя сложить вдвое более семи раз? Формулировка была именно такова. — Он хитро прищурился и оглядел класс.

— Конечно, верное, — сказал кто-то с задних рядов весьма неуверенным голосом.

— Все верно, — более уверенно заявил сосед Игоря Старкова, длинноволосый парень по имени Семен, который учился с ним в одном классе.

— Кто считает по-другому? — спросил профессор.

Сразу несколько голосов ответили положительно.

— А кто может объяснить, почему?

Руку подняли Игорь, и, судя по следующей фразе Лесина, еще несколько человек, но Вероника не стала оборачиваться, чтобы узнать, кто именно.

— Так вот, Вероника, — профессор постучал ладонью по их с Леной парте, — и вы пятеро — абсолютно правы. Для того, чтобы утверждение оказалось верным, нужно соблюсти несколько условий. Во-первых, листы бумаги бывают разные, а нам нужны только те, что формата А. От А0 до А8. Во-вторых, каждый новый сгиб нужно делать, как мы все привыкли, а именно — перпендикулярно предыдущему. Если же вы возьмете какой-то нестандартный лист бумаги и начнете складывать его своим особенным способом, вы вполне сможете сложить его вдвое куда большее количество раз. В-третьих, предполагается, что при складывании бумаги вы не будете использовать никакие вспомогательные средства. Только ваши личные усилия, больше ничего. Итак, вернемся к нашему стандартному листу бумаги и попробуем сложить его традиционным способом при помощи рук. — Профессор достал из ящика стола лист формата А4 и начал складывать его, сначала уменьшив вдвое, затем вчетверо и так далее. Чтобы сложить лист в последний, седьмой раз, ему пришлось помогать себе зубами. По итогу профессор продемонстрировал классу плотный кусок бумаги, который был наглядным подтверждением того, что своими силами лист действительно невозможно сложить вполовину более семи раз. Леонид Вениаминович вновь обратился к классу: — Результат налицо. Как верно отметил Игорь, это происходит из-за быстроты роста показательной функции. Сейчас я постараюсь вкратце изложить суть данного явления. Нам придется немного отклониться от нашей сегодняшней темы и обратиться к законам математики, но это будет полезно в любом случае, потому как физика говорит на языке математики и никак иначе.

Вероника в очередной раз подивилась тому, как виртуозно Леониду Вениаминовичу удается провернуть все так, чтобы она из форменной дуры резко трансформировалась в умницу в глазах класса. На деле же она не знала ни о листе бумаги, ни о показательной функции, ни уж тем более о росте оной. Профессор прекрасно это понимал. И, скорее всего, Старков тоже все понял. Но по этому поводу Вероника не переживала. Все равно было невозможно упасть в его глазах еще ниже, чем когда ему не посчастливилось услышать песню группы «Руки Вверх» в ее исполнении.

— Я не поняла, тебе, что, нравится Старков? — спросила Лена после окончания занятий.

— Нет, конечно! — вытаращила глаза Вероника. — С чего ты взяла?

— Я же не слепая. Ты пялилась на него все занятие. Блузку то расстегивала, то застегивала. Ручку уронила, типа случайно. Ноги свои ему демонстрировала, вся искрутилась на месте.

— Господи, неужели это было так очевидно?

— А то. Думаю, для него тоже. Кстати, а как же Ханин и Егай? С ними покончено?

— В смысле? — удивилась Вероника. — С Ханиным у нас все закончилось еще в прошлом году, а с Витей мы просто дружим.

— Ага, дружите, как же. Вся параллель знает, что у вас с ним любовь. Ну, по крайней мере, была.

— Чего?? Лена, у него девушка есть. Я ему никогда даже не нравилась. Точно тебе говорю.

— Я тебе верю, — неожиданно сказала Лена. — Уж слишком натурально ты возмутилась. Такое не сыграешь без подготовки. А Ханин что? Мне казалось, что с ним у вас точно любовь.

— Сначала у меня любовь с Витей, потом с Ханиным, — хмыкнула Вероника. — Ты уж определись, с кем именно.