Туманная река 2

— Петя, Петя, — грубо она кинула нам, — надоели вы со своим Петей, тюрьма по нему, тунеядцу, плачет. Его давно пора отправить от двух до пяти лет в места не столь отдалённые.

— А вы гражданочка, случайно не в мартеновском цехе пашете? — решил приструнить я тетку.

— Нет, — с вызовом бросила она.

— И не в шахте? — наиграно удивился я.

— Еще чего, — соседке не понравились мои намеки.

— Вот когда побьёте стахановские рекорды, тогда возмущаться и будете, — мы с Вадькой прошли мимо рассерженной толстячки.

На двери ударника красовалась свежая, сделанная через трафарет надпись «Посторонним ход воспрещен». Ну, мы то не посторонние, поэтому я громко постучал.

— Чё надо? — раздался из-за двери женский хрипловатый голос.

— Долг принес, — соврал я.

— Заходи, — так же мне ответил женский голос.

Я открыл дверь и увидел неприглядную картину, за столом с кучей бутылок сидела какая-то пьяная девка в простыне, что характерно свой обнаженный верх она прикрыла крайне небрежно. Поэтому я сказал Вадьке, чтобы тот пока подождал меня здесь. Зачем раньше времени развращать парня, решил я. Сам хозяин квартиры лежал же в полной отключке у себя в кровати.

— Гони деньги, — криво улыбнулась опухшая от пьянки баба.

— Вот тебе сто рублей, — я достал сторублевку, — быстро одевайся и проваливай.

— Это чё это, ты тут раскомандовался? — ни сколько не смущаясь вывалившихся наружу своих сисек, принялась скандалить девка.

— Тупая что ли? — я зашептал, — сейчас менты нагрянут, Петруху за тунеядство крутить будут. И ты под раздачу попадешь.

— Ой, чё я ментов не видела, — скривилась она, но отбросив простынь, натягивать на себя свои тряпки все же начала.

Я посмотрел на шкаф, и с удовлетворением заметил, что свои ударные инструменты Петро еще не пропил.

— Вадька, — позвал я друга, что ожидал меня за дверью, — зайди.

— А выпить у вас мальчики, что есть? — расплылась в бессмысленной улыбке баба.

— Аха, — кивнул я головой, — коньяк армянский у нас в машине, быстрее одевайся, а то тебе не достанется.

— Сначала выносим тело, затем барабаны, — сказал я другу.

Десять минут мы натягивали на размякшее тело Петра брюки и рубашку. Потом пять минут выносили его из дома и запихивали в автобус. И всего за минуту мы вынесли ударную установку.

— А он играть то завтра сможет? — спросил меня Вадька.

— Бог его знает, — честно признался, — но не бросать же его в таком виде.

— Эй, где коньяк? — услышали мы вопрос настырной девки с заднего сидения, где она прекрасно устроилась, пока мы перемещали тело пьяного барабанщика.

— А коньяк? — задумался я, чтобы такое соврать, чтобы от нее отвязаться, — так сейчас поедем на Измайловское кладбище, там у нас сторож знакомый. У него самогонка, вот такая! — я показал большой палец, — почти, как коньяк.

— Почему на кладбище? — всполошилась баба.

— А где нам Петра прятать от ментов? — понял мою игру Вадька, — как раз среди покойничков его и захаваем.

— А ну высаживай! — заревела гулящая девка, — ни на какое кладбище я с вами не поеду! Психи!

Глава 14

Вечером, в понедельник, к десяти часам вечера, как и было, договорено, я со своей командой подъехал к самому странному зданию в Москве. Это была Англиканская церковь Святого Андрея. Смех смехом, но именно здесь размещались студии звукозаписи и прочая техника, которая позволяла перенести звук с магнитной ленты на матрицы. Около красивой ограды из бетона и чугуна нас, пританцовывая от нетерпения, поджидал Геннадий.

— Я уже думал, что вы передумали, — глупо улыбнулся он, когда мы стали вытаскивать инструменты из нашего Опеля.

— Показывай дорогу, — потребовал по-деловому Зёма.

В последний момент мы посоветовались и решили на запись привезти обоих ударников и Петра, который лишь к середине дня пришел в себя, и Саньку Земаковича. На вопрос Толика, а что нам даст игра сразу двух барабанных установок, я ответил, что более сложный бит. Санька будет играть тыц, быц, а Петро исполнит сбивки, и переходы. Если он это сможет после недельного запоя, подумал я про себя.

— Вот здесь у нас большой зал-студия, — Геннадий махнул рукой на первый этаж необычного здания в готическом стиле, — а мы писаться будем на втором этаже.

Мимо нашей процессии с барабанами, зачехленными гитарами, и прочими инструментами пробежали двое молодых пареньков с какими-то кобелями.

— Смотри, Генка новых Жоржи Гулартов привел! — засмеялся один.

— О мае керо, о мае керо! — запел другой.

— Не обращайте внимание, — скривился наш новоявленный продюсер, — вот сюда заносите и расставляйте инструменты, — Геннадий с трудом отодвинул толстую тяжелую дверь.