Туманная река 4

— А может дело не в постановке? — Мы вошли в фойе, и я повернул к буфету тёти Зины. — Между прочим, нашего режиссёра Болеславского сразу после гневных статей в другой театр пригласили. Так что думай головой, анализируй, соображай.

Однако Трещалов меня уже не слушал, он встал как вкопанный, мигом преобразился в деревенского здоровяка-простачка и заговорил почти своим голосом:

— Потом эти, прибежали с повязками, когда не надо, много налетело. Г-рят, в милицию пойдем? Я г-рю — пойдем, чё, мне все равно по дороге. Я живу рядом…

Далее наши дороги разошлись. Я — в буфет, а актер, как и положено — в гримёрку. Продавщица Зинаида Петрова на удивление сегодня была более чем расположена ко мне. Без всяких вопросов пакеты разрешила сложить за прилавок. Сказала, чтобы за ключом сам, через час забежал.

— Тётя Зина, вы ли это? — Я от неожиданности захлопал глазами.

— Заметил, да? — Заулыбалась объемная со всех направлений буфетчица. — Сегодня новую причёску сделала.

— Вот так, издалека, вылитая Мэрилин Монро, — брякнул я.

— Сгинь, холера, — ещё шире заулыбалась женщина.

Перед самим представлением мне удалось перекинуться парой фраз с директрисой ДК Галиной Сергеевной.

— Вот, вручите товарищу из культуры, — я сунул ей в руки подарочный комплект «Кремль».

— Зачем это? — Заволновалась женщина.

— Не подмажешь — не поедешь, — пробурчал я. — Сунете ему в руки, скажете, что очень уважаете его тонкий художественный вкус и всестороннее знание театрального искусства. Можете ещё добавить, что как мужчина он очень интересен и привлекателен.

— Совсем сдурел? Ты за кого меня принимаешь? — Горячо зашептала директорша. — Скажу что… В общем сама знаю что сказать!

Тут прозвенел третий звонок. И хоть премьера была «закрытой», в зал всё равно набилось человек сто, своих да наших. Товарищ из министерства недовольно покосился на директрису, однако она очень строгим и деловым тоном произнесла, что это всё работники дворца культуры, и выгнать их она не имеет права. Я же сел на один ряд повыше, по диагонали, чтобы можно было оценить реакцию чиновника на сегодняшнее представление.

Наконец, занавес на сцене разъехался в разные стороны, свет в зале погас и в лучах софитов зрители увидели один микрофон посередине и два журнальных столика по краям. За одним столом сидели: Трещалов, Высоцкий и Бурков. За другим Шацкая и Светличная. Первым встал со своего места и вышел к микрофону Владимир Семёнович с гитарой наперевес. Он буквально секунду в чём-то посомневался и, резко ударив всей пятернёй по струнам, запел:

Когда вода всемирного потопа

Вернулась вновь в границы берегов,

Из пены уходящего потока

На берег тихо выбралась любовь …

«Начал с песни, — подумал я. — Хороший ход, тем более вещь забойная. Сейчас публику захватит, раскачает, а дальше можно будет просто пообщаться». Я бросил вскользь взгляд на чиновника. Ничего не выражающее «кирпичное лицо», меня немного озаботило. Если приехал «убивать» театр, значит, будет из всех сил выдавливать из себя скуку и брезгливость. Что ж, осталось подождать совсем чуть-чуть.

Когда Высоцкий закончил «Балладу о любви» в зале кто-то крикнул: «Браво!» А так же раздались очень звонкие и душевные аплодисменты.

— Спасибо дорогие товарищи, — пророкотал поэт. — Сегодняшний вечер творческих встреч с нашим молодым театром «Школа Современной пьесы», мы специально начали с песни о любви…

«Лучше бы конечно начать с Пастернака, — подумал я. — Со стихотворения «Гамлет». Гул затих. Я вышел на подмостки. Но сейчас в 1960 году Пастернак — это паршивая овца в социалистическом обществе, как выразился Семичастный. Себя надо полагать член ЦК относил к овцам правильным, политически подкованным и выдержанным!»

Дальше представление продолжила песня Визбора «Ты у меня одна», которую все актеры, находящиеся на сцене спели хором. Затем Владимир Семёнович, который взял на себя обязанности конферансье, объявил юмористический номер Георгия Буркова «Раки по пятьдесят рублей».

Жора вышел к микрофону весь такой длинный и нескладный, напоминавший человека, которого обсчитали в магазине и до кучи сунули некондиционный товар. Взглянул в зал дурашливыми простодушными глазами, из-за чего кое-кто из зрителей пару раз хохотнул.

— Не смешно, — бросил обиженно Бурков, невидимому для него зрителю.

В ответ раздалось уже с десяток разнокалиберных хохочущих голосов.

— Я вчера видел раков по пятьдесят рублей! — Актёр сделал небольшую паузу, чтобы народ массово «взял себя в руки» и перестал беспричинно ржать.

— Раков я вчера видел по пятьдесят рублей, но больших, но по пятьдесят… Ну очень большие!

Я тоже не выдержал и захохотал, вспоминая как эту миниатюру, читал Роман Карцев. И мне показалось, что у Буркова вышло даже смешнее. Кстати, чиновник из министерства культуры, очень долго крепился, но когда Жора в финале заявил про жабу за десятку, ну очень зелёную, мужчину просто «разорвало» от гомерического хохота.

«Может быть, не понадобиться до беспамятства его поить коньяком?» — подумалось вдруг.