Туманная река 4

Первый дубль «Мы едем в Одессу» вышел так себе. В двух импровизациях мы были не на высоте. Второй дубль получился почти хорошим, но почему-то мимо нот сыграл Толик Маэстро, чего никогда за ним не водилось. После чего он долго злился на себя и косо поглядывал на нас. Зато третий дубль получился сказочным. А когда мы закончили его играть, за стеклом в аппаратной раздались дружные аплодисменты минимум десяти человек. Оказывается, со студии сбежался почти весь народ, чтобы позырить, как рождается новая музыкальная история.

— А чё это вы здесь делаете, а? — Спросил я, заглянув в аппаратную. — Рабочий день советского человека в самом разгаре, а вы загораете?

— А мы…, - разволновалась какая-то молоденькая симпатичная девчонка. — А мы принесли вам кофе!

— Перерыв пять минут! — Скомандовал я своим «Синим гитарам». — Артамоныч, мне позвонить нужно, где у вас переговорный пункт?

— Вон, пусть тебя Краснова проводи, — кивнул звукорежиссёр на свою находчивую молоденькую коллегу.

И девушка посеменила своими милыми ножками по длинному коридору.

— А, правда, вы все песни сами сочиняете? — Тараторила она. — А правда у Анатолия есть уже невеста? А правда, что вы ещё играет в футбол?

— Да, нет, нет, — строго по пунктам ответил я.

Наконец, мы добрались до телефона, который находился в приёмной директора.

— Вот здесь я работаю, секретарём, — похвасталась девушка.

Я достал из заднего кармана синих джипсов записную книжку, где все номера у меня были записаны без алфавитного порядка. Поэтому я несколько раз чертыхнулся про себя, выискивая телефон главного редактора «Пионерской правды». Наконец, мои глаза наткнулись на нужное имя, и я не теряя ни минуты, набрал телефонный номер. Благо Татьяна Владимировна Матвеева была на месте и к тому же сразу меня узнала.

— Когда же вы Богдан придёте к нам в гости? — Грудным с небольшой хрипотцой голосом спросила меня редактор детской газеты. — Витусику нужно уже приниматься за вторую книгу. Читатели письма шлют мешками!

— Торжественно обещаю и как бывший пионер клянусь, честное пионерское буду у вас в последних числах октября, — я подмигнул, секретарше Красновой, которая усиленно «грела здесь уши». — Срочно нужна ваша помощь.

— Неужели такому симпатичному мужчине, никто помоложе уже не может и помочь? — Хохотнула в трубку Матвеева.

— Чего греха таить, некому кроме вас утолить мои печали, — засмеялся и я.

— Вы так далеко можете дошутиться, — продолжала кокетничать Татьяна Владимировна.

— Сегодня в семь вечера в ДК будет новая театральная программа, — я перешёл к сути. — Творческие встречи. Нужны на показ хорошие принципиальные журналисты из разных газет. Коньяк, закуски и фуршет входят в развлекательную программу.

— Да? — Удивилась Матвеева. — А насколько принципиальны, должны быть мои коллеги?

— Такие — «тёртые калачи», чтобы за отдельную плату написали любую восторженную рецензию.

— Ха-ха-ха, — засмеялась женщина на том конце провода. — Уговорили, так и быть…

«Чего только не сделаешь ради родного театра, — думал я, возвращаясь в студию. — Пришлось даже пообещать зреложенской музе бедного Витюши, организовать столик в ресторане. Естественно после того, как её коллеги вознесут в своих статьях творчество Высоцкого и компании на новую художественную высоту. И что-то мне подсказывало, что явится в ресторан Татьяна уже без писателя».

Перед записью песни белорусских «Песняров» «Косил Ясь конюшину», которая гремела в 70-х годах в будущем того моего мира, я снова вырвал листки из тетради, где были расписаны все квадраты.

— Всё понятно? — Спросил я музыкантов. — Здесь вступление, здесь куплет, проигрыш, снова куплет, проигрыш два квадрата и так далее.

— На трёх языках петь, что ли будем? — Толик почесал свой затылок.

— В этом и суть композиции, — я ткнул пальцем в схему. — Какую республику не возьми, что Украина, что Белоруссия, что Россия, юноши и девушки знакомятся одинаково, не отвлекаясь от созидательного социалистического и героического труда.

— План выполняют, — заключил Санька Земакович.

— Русское четверостишие не очень мелодичное получается, — сморщилась Наташа и напела русский куплет:

Косил Ваня клевер красный,

Косил Ваня клевер красный,

Косил Ваня клевер красный!

Марьи взгляд увидел ясный!

А Мария рожь срезала,

А Мария рожь срезала,

А Мария рожь срезала!

И Ванюшу видала!

— Ладно, главное музыка хорошая, — махнул рукой Толик Маэстро.

— Артамоныч! — Крикнул я звукорежиссёру. — Включай магнитофон!

Первый дубль белорусской песни ожидаемо вышел кривым и косым. Это на концерте, в динамике, не чувствуются косяки в музыке и вокале, а в студии всё как под увеличительным стеклом, все недостатки вылезают наружу. Второй дубль мы вообще не доиграли. Третий тоже. После четвёртого нервы не выдержали у Саньки и Вадьки.

— Толя проснись! — Гомонили они наперебой. — Что ты такое играешь? Куда лепишь мимо нот?

— Да пошли вы на…! — Вспылил Толик Маэстро. — Сами только вчера научились более-менее играть и ещё учить лезут!

— А если по мардасам сейчас накинуть? Полегчает? — Земакович грохнул палками о барабаны.