Туманная река 4

— Стоп! — Вмешался я. — Толя, соло партию играю я, на тебе ритм и вокал. Окей? Всё нормально, Артамоныч! — Крикнул я опешившему от нашего «рабочего процесса» звукорежиссёру. — Заводи шарманку!

Пятый дубль с первого же раза вышел на загляденье, просто — конфетка. Я сразу вспомнил, как ещё ребёнком слушал этот трек в мультфильме «Ну, погоди», где волк гонял зайца по пшеничному полю. Кстати, не плохо было бы подсказать отечественным мультипликаторам идею мультсериала про эту забавную парочку.

— Перекур пять минут, — пробубнил красный, как варёный рак, Толик Маэстро.

Я перешёл из звукозаписывающей комнаты в аппаратную, где прослушал записанные треки на магнитофон.

— Хит, — коротко высказался Артамоныч.

— Пометь, пожалуйста, — сказал я звукорежиссёру, — последние дубли «Мы едем в Одессу» и «Косил Ясь конюшину», это всё для отдельного маленького диска, для сингла. Точнее сказать для двойного сингла. Сейчас начнём писать восемь песен для второй пластинки.

— Что-то вы сегодня какие-то нервные? — Не то спросил, не то прокомментировал очевидное звукарь.

— Люди с возрастом, Артамоныч, меняются и порой не в лучшую сторону, — я пожал плечами.

— Надеюсь, вы тут не подерётесь? — Осторожно спросил он.

— Я тоже на это надеюсь, — хмыкнул я.

Дальше посоветовавшись с пока ещё друзьями, мы приняли решение записать все песни, где солировала Наташа. Так как Толик был, что называется на взводе. И в очень хорошем темпе, за час, мы записали песни из репертуара «Ласкового мая»: «Розовый вечер», «Белые розы» и «Капризный май». А вот с песней «Позвони мне позвони» застряли на полтора часа. Если Толик немного пришёл в себя и успокоился, то теперь Наташа, часто срывалась и кричала на нас, что мы не то и не так играем.

— И вообще! — Взвизгнула она. — Толя скажи, что мы хотели сказать после записи диска!

— В общем, — Толик заметно напрягся. — Мы переходим работать в «Москонцерт». Сегодня игрем вместе последний день.

— Набить бы тебе за предательство хавальник! — Выскочил Земакович из-за ударной установки.

— Артамоныч! — Крикнул я в аппаратную, — покури минут десять. У нас небольшая производственная летучка!

— Просьба отнестись к микрофонам и прочим проводам с уважением, — пробурчал звукорежиссёр, покидая своё рабочее место.

— И ещё из дома мы сегодня съезжаем, нам «Москонцерт» выделил две отдельные однокомнатные квартиры, — сказала Наташа.

— Заранее значит, готовились, — Вадька Бураков печально дёрнул верхнюю басовую струну.

— Сука ты, Толик! — Прошипел в лицо бывшему другу Санька.

И тут же кулак Маэстро прочертив размашистую дугу воткнулся Земковичу куда-то в скулу. Мы с Вадькой не сговариваясь растащили драчунов в стороны. Я сдерживал Маэстро. А Бураков соответственно Саньку.

— Сейчас только вылезу, убью! — Голосил обиженный Земакович.

— Ну, хватит! — Крикнул я. — Если мы расстаёмся, то давайте останемся хорошими товарищами. Ненависть ещё никому не приносила удачи.

— Я кстати тоже, завтра уезжаю в Ленинград, — сказала молчаливая сегодня целый день Лиза. — Я ухожу из группы.

Это известие «добило» всех, но и в то же время заметно успокоило.

— Всё, некогда плакаться, — я отпустил Толика из своих объятий на волю. — «Позвони мне позвони» берём предпоследний дубль, он вышел хорошим. У нас ещё четыре песни. Давайте работать.

— Зачем? — Чуть не плача пролепетал Санька. — Всё кончено!

— Стоп! — Я хлопнул себя по голове. — Какой же я болван! У нас ведь ещё одна песня осталась — «Верю я». Я думал, мы её на первую пластинку записали.

— Я тоже, — признался Толик Маэстро.

— Сейчас, кстати, самое время для неё, — согласно кивнул Вадька Бураков. — Потому что у нас только одна дорога возродиться из пепла, как феникс, огнём дыша.

Закончили мы запись всего остального музыкального материала ближе к полуночи. А пластинку таки и назвали — «Верю я». Толик и Наташа уехали первыми на такси, в свою новую самостоятельную жизнь. Фирменную гитару марки «Gibson Les Paul» Марков оставил нам, так как я его убедил, что в «Москонцерте» ему лучше будет сосредоточиться на вокале, а музыкантов там и своих хватает с избытком. Кстати, простились мы вполне мирно. Даже обнялись напоследок. Наташа и Лиза немного всплакнули. Я же стоял как человек, которого больно ударили в самое сердце, как будто часть меня умерла. Было и страшно, и интересно от того, что ждёт нас «Синих гитар» впереди.

Перед своим домом, когда мы уже отвезли Лизу, ещё минут десять я, Санька и Вадька сидели молча.

— Что теперь, Толик и Наташа будут ездить по стране и петь песни нашей группы? — Первым пришёл в себя Земакович. — Мы всё это сочиняли, а славу буду пожинать они?

— Да, теперь они нам как бы конкуренты, — пробормотал Бураков.

— Страна у нас огромная, на всех и славы и песен хватит, — махнул рукой я. — Завтра найдёте нового клавишника, помните, приходил на прослушивание, худой такой в очках. Имя у него ещё необычное было, и очень знакомое.

— Космос, — хохотнул Санька. — А отчество…

— Даздрапермович, — улыбнулся и я.

— Нет, — усмехнулся Вадька, — Первомаевич.