Туманная река

Я вспоминаю, тебя вспоминаю,
Та радость шальная взошла как заря,
Летящей походкой, ты вышла из мая,
И скрылась из глаз в пелене января…
ча-ча-ча.

— Классная песня! — первой взвизгнула Наташка.

И мы попели припев и так, и сяк, и с женским вокалом и с мужским, пока я не остановил всеобщее веселье, — теперь давайте сочинять куплеты.

Я наиграл их на гитаре, и пропел с помощью простого на-на-на.

— Ну что вы молчите как партизаны, — спросил я народ, — суть песни, в мае парень с девушкой познакомились, в январе расстались. Что между ними могло произойти?

— Я придумал, — вскрикнул Зёма, — давай Маэстро наиграй.

Толик заиграл, а Санька завыл своим неприятным голосом, — С тобой мы гуляли, морожено жрали, В качелях качали и пили ситро…

После этого куплета весь народ просто лег, там же где и сидел.

— А что, — сказал я, трясясь от смеха, — мне нравится. В общем уже поздно, завтра досочиним, я спать.

Я пошел в сторону спального корпуса, а Наташка тоже зевнула и как бы нехотя пошла следом. Естественно мы спрятались за производственным корпусом и минут двадцать еще целовались, прежде чем расстаться до утра.

6

На следующий день в школе я пользовался повышенной популярностью, ко мне подходили парни и из девятых классов, и из десятых, многие мне жали руку, и говорили, что я реально крутой. Говорили, что Чеснок попал в больницу минимум на полгода. Ничего говорил я, заживет все у него, как на собаке. Старшие девчонки мне подмигивали и здоровались. Что привело Наташку в состояние крайнего раздражения.

На уроке физкультуры вышло так, что наш урок совпал с тренировкой сборной школы по баскетболу. На носу были финальные соревнования среди учебных заведений, поэтому парни тренировались ежедневно. Как мне подсказывала память моего предшественника, наша команда, 447 школы была одной из сильнейших в Москве. Во многом это была заслуга нашего физрука Анатолия Константиновича Конев. Это был поистине выдающийся человек, трехкратный чемпион Европы, призер Олимпийских игр в Хельсинки. Но в свои 39 лет он оказался не востребован на высоком уровне. Поэтому осел здесь в подмосковном Измайлово, тренировал нас простых ребят. Как не сложно было догадаться главная причина не востребованности Анатолия Константиновича — это пьянство. Заливал наш физрук по-чёрному. И лишь в преддверии соревнований, он брал себя в руки и гонял сборников и в хвост, и в гриву.

— Ну, что милюзга, — обратился к нам бывший центровой сборной СССР, — сегодня урок пройдет следующим образом. Девочки — болельщицы.

— Ура! — заголосили девчонки.

— А пацаны, — продолжил Анатолий Константинович, — будут играть против сборной школы.

— У-у-у! — заукали парни.

— Ничего, я буду играть за вас, — успокоил нас физрук, — не ссыте. Кто из вас самый шустрый?

— Если нужно слетать за сигаретами, то я, — высунулся Зёма.

— Годиться, — пророкотал 198 сантиметровый гигант, — кто еще?

— Я раньше баскетболом занимался, — сказал я, — могу с краю постоять.

Чуть-чуть не проговорился, что играл на позиции разыгрывающего защитника вплоть до окончания школы. Правда, это было давно.

— Росточек у тебя мелковат, — недовольно цыкнул физрук, — ладно на безрыбье и рак рыба.

За пять минут таких раков набралось еще два человека. Это был Вадька, как наиболее крепкий из нас, чтобы под кольцом толкаться, и Виталик подошел по росту. Тихий и скромный парень, я знал, что он все время что-то конструирует, и паяет.

— Может вам фору дать? — перед началом игры спросил, посмеиваясь, капитан школьной команды Дениска.

Хорошо развитый физически пацан, ростом выше метра девяносто сантиметров. Может действительно со спортом свяжет свою судьбу, подумал я. Пока сборная школы определялась, кто выйдет нас громить на паркет первыми, я молча делал разминку кистей рук, коленьев и голеностопов. Никогда еще не приходилось мне играть босиком. Сейчас в 1960 году в СССР спортивная обувь в большом дефиците. И нам детдомовским ее вообще не выделяли, двое пар ботинок вот и вся обувь. Вместо спортивных штанов черные трусы по колено, и майка алкоголичка, никаких тебе футболок.

Наконец-то сборная школы определилась с начальным составом, и мы разыграли первый спорный мяч. Оказалось, что Анатолий Константинович практически не может нормально выпрыгивать. Наверное, это последствия какой-нибудь травмы, подумал я. Мячом тут же завладели наши сборники. О, бог мой, какая допотопная техника ведения мяча, усмехнулся я глядя на работу разыгрывающего сборной школы. И пока физрук пытался расставить нас в зонную защиту, я сделал резкий рывок, отобрал мяч на ведении, пронесся как спринтер к кольцу соперников и спокойно от щита забил первые очки.

— Богдан! Богдан! Богдан! — заголосили наши девчонки.