Туманное Звено. Стихотворения

Лоснился щебень. Бились воробьи
над крошками разрушенного хлеба.
Тяжелый флот скользил вдоль моря и
флот облачный — по временам вдоль неба.

Весенний сквер был по-балтийски чист.

Гудела детвора вокруг эстрады…
Одно дитя, как виноградный лист,
упорно липло к столбикам ограды…

……………………………………….

Через дорогу, в дюнах, над песком,
у грядок с будущими огурцами,
стоял в уединеньи длинный дом
с довольно необычными жильцами.

Он сделан был из желтых кирпичей,

и все вокруг весной дышало, кроме
смирительных рубашек и ключей
для тех, что проживали в желтом доме.

Он сделан был из желтых кирпичей

и все вокруг весной дышало кроме
смирительных рубашек и ключей
для тех что проживали в желтом доме

Они гуляли парами порой,

но двигался иной и в одиночку…
Я помню гравий, солнце над горой,
и их глаза, направленные в точку.

Они срывали тонкую траву

невозмутимым выспренним движеньем.
Движенья их, заснувших наяву,
других миров казались отраженьем.

А между ними поливал газон

веселый молодой садовник. С лейкой,
в лучах заката направлялся он
к насосу, что плескался за скамейкой.

Здесь мелкие лазурные цветы,

имея блеск небесного оттенка,
казались капельками высоты,
упавшими к подножию застенка…
………………………………………

Ребенок с ярким яблочным лицом

на солнышке, пять лет ему знакомом,
нередко наслаждался леденцом
пред этим необыкновенным домом.

К садовнику он подойти не смел,

зато, в сияющее время года,
следя за ходом огородных дел,
подобно тумбе застывал у входа.

При нем — новорожденная гряда

от полной лейки набиралась силы.
Пел ящичек скворешного гнезда,
входили в яму корневые жилы.

За дюнами кричали петухи —

будильники рыбачьего поселка,
и прославляла хвойные духи
упавшая сосновая иголка…

Дитя стояло у больших ворот

так неподвижно, как цветок двуногий.
Брели безумные, раскрывши рот,
ловя руками собственные ноги…

Садовник пел, не замечая их.

Подрагивая яркими боками,
взлетал к лазури шар. Закат был тих.
Вдали — чернели барки с рыбаками.

Садовника землистая рука

сама, в тени, землей казалась бурой.
Над черным завитком от корешка
он думал о невесте белокурой.

У западной границы городка

качались пароходные каюты…
И грустью, что весной для всех сладка,
туманилась душа его Анюты.

Садовник взял анютины глаза

и посадил их в солнечное место.
Любил весну он за цветы и за
те чувства, что дала ему невеста…
…………………………………..

Но беспощадно сыплется песок,

что назван был песочными часами.
Сомнения вонзаются в висок,
судьба полна немыми голосами…

И девочка, смотревшая на дом

— с тем зданием боясь теперь свиданий —
растерянно готовит третий том
своих восторгов и своих страданий,

со страстностью соединив тоску,

прибавив к этому надежду даже,
но посыпая каждую строку
той солью, коей не найти в продаже.