Туманное Звено. Стихотворения

С мечтой и с твердостью во взоре,
с запасом книг и порошков
вошла она в ржаное море
непроходимых мужиков.

Пусть поле пугалом кивало —

вдали от светской кутерьмы
дворянских девушек немало
тогда боролось с властью тьмы.

Они тащились на возах,

трещавших как кора в арбузе,
с рассветным пламенем в глазах,
с крестом карминовым на блузе.

Смяв доски будок полосатых,

бурливой доблести полна,
в конце годов семидесятых
пошла девятая волна.

Взнесенная волною пенной

и дело предпочтя молве,
в те годы Вера несомненно
была движенья во главе.

В том зданье, где в теченье года

бывали сборища не раз,
имелись бани — для отвода
чрезмерно любопытных глаз.

Найдя жандармов с добрым взором,

одна стараясь за троих,
разносторонним разговором
улещивала Вера их,

обычно мякнущим от чая

служакам с толстою спиной,
для передачи назначая
свиданье в чайной иль в пивной.

Копаясь в сокровенной груде

подпольных и подкопных дел,
она приготовляла студень
на взрыв правительственных тел.

Ее судьба — закрепощенье,

щек восковая желтизна.
Ведь двадцать два своих рожденья
встречала в камере она.

ГОЛОС

Утро зимнее в подвале.
Вера тает как свеча.
Платье в копоти и в сале
явно не с ее плеча.

Вижу лик ее бескровный,

цветом мертвенней свечи,
и суровый, гордый, ровный
голос слышен мне в ночи:

Чтоб увидеть душу хоть отчасти,

чтоб судить о ней не наобум,
человека делят на три части:
эти части — сердце, воля, ум.

Да, воля впрямь была водоразделом,

поднявшим ум и чувство в нас от века.
Лишь полное слиянье слова с делом
казалось нам достойным человека.

ПОДНОЖИЕ

Лишь сказка кормит медом или млеком
любимого героя своего.
Но трудно в жизни быть сверхчеловеком,
взамен не получая ничего.

Тех кто минуя частную аллею

в общественном находится саду
всечасно уважаю и жалею
за личную несчастную звезду.

Перо обычно пишет о героях,

направленность к высокому любя,
но забывает что вершины строя
они кладут в подножие — себя.

СЕРДЕЧНЫЕ БОЛЕЗНИ

Стараясь до высокого дойти
(от косности, лежащей в котловине),
теряя дух средь горного пути,
ты устаешь уже на половине,
душа моя. Быть может для тебя
молчать и плакать было бы полезней?
Но ты не хочешь, ты живешь любя
в себе свои сердечные болезни.
Зачем же ты взяла примером ту,
которая оледеневшей волей
превозмогая проявленья боли,
в себе сплотила страсть и чистоту?
Ведь ты в добре и зле совсем другая,
ведь ты сплошная слабость, дорогая!
Но и тебя (через житейский торг)
ведут две силы: жалость и восторг.

ТУМАН