Туманность Андромеды

В своих объятьях человек сжимал столь же бездыханное и, как и он, обнаженное тело молодой девушки, красота которой, по уверениям нашедших, превосходила всякое воображение. Русая коса девушки плотно обвивала шею мужчины. Оба утопленника были еще живы. Почувствовав рядом людей, мужчина открыл глаза, на несколько секунд пришел в сознание и тут же снова забылся.

Молодая женщина умерла, даже не очнувшись, и рыбаки похоронили ее еще прежде, чем мужчина пришел в себя.

Когда этот человек, проведя несколько месяцев в хижине одной рыбачьей семьи, наконец оправился от тяжких душевных ран, он выразил желание поселиться на берегу, где был найден вместе со своей подругой. Окрестные рыбаки и крестьяне с плантаций, с которыми он сблизился за время своего долгого выздоровления, помогли ему построить небольшой дом, в котором он и живет по сей день.

Достоверность этого рассказа, безусловно, весьма необычного, подтверждается многими свидетельствами. Рыбачья семья, принявшая к себе незнакомца, а точнее, ее молодое поколение, живет все там же. Это рассудительные и здравомыслящие люди, словам которых вполне можно доверять. Да и многие соседи в один голос подтверждают сказанное.

Оставалось лишь одно непроясненное и таинственное обстоятельство: каким образом этот необыкновенный человек, да еще вместе с девушкой, оказался в этой глухой горной местности, где прежде их никто не видел?

Даже если предположить, что коса, обвитая вокруг шеи мужчины, говорила о намерении совершить совместное самоубийство, все же тот факт, что на обоих не было ни следа одежды и даже колец на пальцах, лишь углублял тайну. Предположить, что они были ограблены местными индейцами, славящимися своей честностью, было никак невозможно.

Сам же чужак, о существовании которого власти узнали, лишь когда он окончательно прижился в местной общине, в ответ на настойчивые расспросы повторял только собственное имя и ничего другого о себе не сообщил ни одному человеку.

Вообще же он как-то обмолвился, что не признает официальных законов, хотя в точности их исполняет: источником закона он считает лишь самого себя и не согласен подчиняться никакому внешнему принуждению. Он видел себя средоточием всего мира.

В Пуэрто-Кабальо считалось, что он поврежден умом, хотя и в безобидной форме, что неудивительно при тех страданиях, какие он, видимо, перенес в своем загадочном прошлом. Капитан, однако, никак не мог разделить подобного мнения.

Узнав о том, что этот отшельник пригласил капитана к себе в дом, многие были поражены. В чем у этого человека не было недостатка, так это в любопытствующих, которые всячески старались войти к нему в доверие и как-нибудь выведать его тайну, однако он мгновенно разоблачал даже самые деликатные попытки сближения и твердо их отклонял, предпочитая полную независимость от людей.

Капитану, узнавшему все эти подробности, стоило некоторой борьбы поддаться собственному настойчивому желанию и откликнуться на приглашение этого чудака. Однако, подумал он, приглашение было сделано, пусть и не слишком настойчивое, но вполне свободное, он же, едва почувствует, что стал в тягость хозяину, сможет немедленно ретироваться. Итак, в один из ближайших дней он снова отправился в путь к речной долине.

Когда капитан приблизился к знакомому дому, его хозяин как раз проводил занятия с группой индейских ребятишек, числом десять или двенадцать. Не посмотрев на возражения гостя, он сразу прервал занятия, однако сказал, что из-за стоявшей жары спуститься в долину до наступления вечера им не удастся.

Когда дети разошлись, он во второй раз сердечно поприветствовал своего гостя, но на этот раз в его поведении, обычно столь независимом, сквозило некоторое смущение. За многие годы он отвык от общения с образованными людьми, и теперь ему нужно было время, чтобы почувствовать себя уверенней.

Что же до капитана, то он счел этот день, проведенный в уединенном жилище своего собеседника, одним из самых насыщенных и захватывающих в своей жизни. Час от часу росло его уважение к этому серьезному и загадочному человеку, который во всей своей телесной красоте и крепости, а больше – благодаря какой-то сдержанной силе воздействия, все больше походил на святого, каким его описывала молва.

Беседа их вращалась исключительно вокруг искусства, литературы и науки. О первых двух областях хозяин много расспрашивал, как будто чувствовал себя в роли ученика, хотя по своим знаниям далеко превосходил средний уровень образованного европейца. Но даже там, где ощущался некоторый недостаток знаний, он выказывал безошибочную интуицию, все время стремясь отличить истину от подделки.

В научных же предметах, которые он рассматривал с высокой, философской точки зрения, он, безусловно, превосходил капитана. Гость вообще считал редкостной удачей, что ему довелось его послушать. Явления органического мира этот отшельник рассматривал лишь как материал для своих выводов о природе прошедшего и будущего времени.