Туманный вирус

Ертаев куда-то исчез, а водитель повернул голову таким образом, чтобы лучше слышать разговор за своей спиной.

– Уши отрежу, – сказала казашка.

В ее голосе прозвучал металл.

Лопоча что-то по своему, водитель сосредоточил внимание на дороге. По-видимому, воспринял угрозу всерьез. Белов с новым интересом поглядел на Багилу, невероятно элегантную в своих обновках. «Гм, – подумал он, – она в самом деле пожалела бронебойщика или притворялась?»

– Разве вы растерялись? – произнес Белов. – Лично я не заметил. Не до того было.

– Вот и умница, – заулыбалась Багила, накрыв его ладонь своей. – Со своей стороны я тоже обещаю помалкивать.

Это было произнесено почти интимным шепотом.

– О чем? – спросил Белов, тоже перейдя на шепот.

– О разных ваших сомнительных высказываниях, шуточках. – Багила перестала улыбаться. – У нас так не принято.

– Но я не гражданин Казахстана.

– Однако некоторое время собираетесь провести здесь, не так ли? И хотели бы, чтобы ваше пребывание в нашей стране было максимально комфортным. Я не ошибаюсь?

– Всего четверо суток, – сказал Белов. – Даже меньше.

–  Целых четверо суток, – поправила Багила. – Так что давайте не будем ссориться, договорились?

Она протянула руку. Оставалось только пожать ее. Но разве Белов о чем-то договаривался? Он просто выслушал поступившее предложение, вот и все.

VI

Шпиль над куполом «Белой ставки» вызывал ассоциации с вашингтонским Капитолием или питерским Адмиралтейством. Резиденция была расположена на левом берегу реки Ишим, в самом начале Водно-Зеленого бульвара с его фантастическими зданиями и таким обилием цветов, что от многообразия красок и ароматов голова шла кругом.

– Высота резиденции восемьдесят метров, – сообщила Багила, когда, чинно шагая плечом к плечу, они шли к помпезному входу.

– Со шпилем? – спросил Белов.

Он вовсе не хотел приуменьшить этим достоинства грандиозного строения, однако казашка оскорбилась, будто речь шла о скрытых недостатках ее фигуры.

– Между прочим, – сказала она, задирая свой нос с узкими полумесяцами ноздрей, – у здания есть еще пять подземных этажей.

– Да-а? – преувеличенно восхитился Белов. – И что там?

– Гаражи, технические службы, столовая.

– А еще?

– Ты очень хочешь узнать?

Это было произнесено с такой интонацией, что, поразмыслив, Белов решил: нет, не очень.

– И правильно, – одобрила Багила. – Гораздо интереснее, где нас примут.

Слово «нас» она произнесла так, словно они с Беловым были не разлей вода.

– В кабинете, наверное, – пожал он плечами.

– Не думаю. Для посещения «Белой ставки» есть одно важное условие: если президент на месте, то сюда не попасть, если только ты не министр или не глава другого государства.

– Но мы же попали.

– В том-то и дело.

Они поднялись по ступеням, где их встретили двое мужчин в штатском, один из которых открыл дверь, а второй сделал приглашающий жест: «Прошу».

Пока в исполинском холле с гранитным полом шло согласование визита, Багила продолжала шепотом посвящать Белова в особенности национального пиетета:

– Раз уж президент решил оказать нам такую большую честь, то аудиенция, скорее всего, состоится в одном из залов: Мраморном, Золотом, Овальном либо Купольном. – Багила мечтательно улыбнулась. – Или, по крайней мере, в гостевой комнате.

– Всего лишь? – притворился разочарованным Белов.

Багила приняла это за чистую монету.

– Гостевая комната этой резиденции обставлена и оформлена не хуже Грановитой палаты вашего Кремля.

Белов тихонько присвистнул. Удивляла его не роскошь дворца, а то, что простые люди не только оплачивали все эти резиденции, личные самолеты и яхты, но и гордились этим, как личной собственностью. Содержание царей и царьков влетало народам в копеечку, однако никто не роптал. Хотя не очень-то поропщешь, когда тебе садятся на шею и нещадно эксплуатируют, нахлестывая плетью.

Он продолжал размышлять об этом в лифте, напоминающем жилую комнату, отделанную красным деревом и мрамором.

– Зимний сад, – объявил сопровождающий на третьем этаже.

Войдя туда, Белов подумал, что слухи о великолепии «Белой ставки» весьма преувеличены. Это было не слишком просторное помещение, заставленное обычными белыми кадками с растительностью. В центре торчала довольно убогая бронзовая колонна со львами и орлами. Правда, пахло здесь здорово. А из окна открывался изумительный вид на Байтерек – главный монумент столицы, увенчанный двадцатиметровым стеклянным шаром.

Белов хотел поинтересоваться, что означает сие сооружение, когда прозвучал торжественный голос: «Господин президент республики Казахстан!» – и в помещение зимнего сада вошел немолодой, полный мужчина маленького роста, в котором угадывался тот самый Султанбаев, портреты которого украшали все улицы города. Его сопровождали двое мужчин – один изможденный, с нездоровым цветом кожи и отеками под равнодушными глазами, второй – крепкий, бодрый, с румяными щеками и правильными чертами лица. Когда все трое расселись на трех креслах, установленных у стены, напрягшаяся Багила представила их Белову.