Туманы Айдарики

Помню - стою на главной площади, поросшей местами сурепкой и лютиком, с тоской оглядываюсь по сторонам. Мне ведь было чуть больше двадцати, и по молодости-то все мечталось о битвах и славе, о подвигах. Какие тут подвиги? Тишь да гладь. Я ведь только в одном бою успел побывать – ранили, в ногу, сухожилия повредили, так, что хромаю до сих пор. Тогда вообще без палки ходить не мог, сейчас уже ничего. Отправили смотрителем на маяк.

Сказали – год-два, потом переведут в другое место. Здесь никто долго не задерживался. И все равно казалось – жизнь кончена. Что может ждать меня в этой дыре? Два года – целая вечность. Что мне здесь?

Чужая земля, чужие люди.

А я стою посреди площади…

Мне, мальчишке, ужасно хотелось выглядеть серьезным, взрослым, опытным воином, много повидавшим в жизни. Если не удалось взаправду, то хоть так. Я даже бороду отпустил, надеясь казаться старше. Со стороны, пожалуй, это выглядело смешно.

- Эй, парень! – окликнул чей-то голос из-за спины. - Так, поглазеть приплыл, иль по делу?

Я оглянулся. Он был высокий, тощий, черный от солнца, в подвернутых до колен пыльных штанах, и видавшей виды серой рубахе. Насмешливый, пронзительный взгляд и манера держаться, достойная царей. Он ведь едва-едва старше меня, но тогда я отчаянно проигрывал ему в солидности, которой так хотелось. Даже со своей бородой.

- По делу, - я огрызнулся, задирая подбородок.

- Ну-ну, - он ухмыльнулся, протянул руку. – Меня зовут Джаш.

Его зовут Джайаруш – узнал я потом, просто наши никогда не умели выговаривать чужеземные имена, коверкая и перевирая. Он представлялся просто. На самом деле - Джайаруш иту-Немейлаш ками-ит-Файхар, старший сын хайдарского нойона, син-эке – «говорящий с ветром», еще год назад командовавший войсками в Элое. А после той войны Джаш бросил все и уехал на край света. Сюда, на Айдарику.

Я много тогда не знал.

Я долго думал – стоит ли пожать руку? Жесткая, шершавая, с ранних лет привыкшая к оружию, ладонь.

- На маяк? – спросил он.

Я кивнул. Спорить было как-то глупо.

Вечером мы уже пили с ним пиво на берегу, у моего маяка. Огонь весело трещал над головой, затмевая звезды. Отчего-то казалось, мы сидели втроем.

- Теперь он твой - серьезно сказал Джаш.

И пламя взвилось, словно махнув мне рукой. И я помахал ему.

Джаш улыбнулся. Он умел разговаривать с огнем, с ветром, с птицами... действительно умел.

И он многому научил меня, этот син-эке. Таким вещам, о которых я и не подозревал.

Еще он научил меня побеждать. Я тоже теперь умею, хоть и не разу больше не был на войне. И он умеет, всегда. Наверно поэтому он и уехал, такая сила - слишком опасна. Он почти бог. Бог, умеющий только побеждать.

Он сам выбирал – стоит ли драться.

А еще, он научил меня твердо знать.

Эх, знать бы наперед!

Акнару я встретил той же весной, у реки.

Дурак тогда был, ой и дурак, молодой! Не понимал, что нельзя. Сейчас-то что говорить, внуки уже. Но тогда… Тогда мне не было дела, тогда я готов был пойти за ней на край света… да я и сейчас готов.

Жена-хайдарка… И пусть границу, эту быструю, своевольную Саврангу, можно не задумываясь перейти вброд, настоящая граница - она не здесь. Акнара отчетливо понимала это уже тогда, а я… Тогда я не понимал.

Война. По разные стороны.

Она стирала белье, стоя по колено в воде, заткнув за пояс подол. Гибкая, стройная, черные кудри перехвачены алой лентой. И я невольно залюбовался ею. Акнара, казалось, не замечала меня, и лишь закончив работу, подняла насмешливые глаза.

- Насмотрелся? - весело поинтересовалась она, - и что скажешь?

Я вздрогнул от неожиданности, а она рассмеялась звонко, словно весенняя капель. Ничуть не смущаясь, Акнара смотрела на меня, уперев ручку в бок, чуть склонив голову, разглядывала. В тот самый момент я и понял, что не нужно мне ничего в мире, кроме нее одной.

- Ты ведь Менкар, с маяка? - спросила она, - я думала, что ты старше.

Наверное я начал краснеть под ее взглядом, потому что она снова рассмеялась. Потом мы болтали о чем-то, стоя по колено в реке, и я даже не замечал как вода заливается в новые сапоги. Мы болтали, а когда я предложил проводить ее домой, Акнара вдруг схватила свою корзину с бельем, и упорхнула словно пташка.

Помнится, тогда я не мог понять, и всю ночь не спал, ломая голову - уж не обидел ли чем. Но, конечно, придумать ничего не мог.

Я приходил к реке, к тому самому месту, и ждал, надеясь увидеть ее снова. И однажды, уже под вечер, увидел ее в компании подруг. Тогда она сделал вид, что не заметила меня, или не узнала, поспешила пройти мимо. А я не знал, что и подумать.

- Нам не стоит встречаться, - сказала она, устраиваясь у меня на плече.

Мы лежали в траве, и словно не было ничего вокруг. Только мы и небо. Весь мир словно перестал существовать. Ее волосы сладко пахли земляникой, столько лет прошло, а я все помню.

- Почему не стоит? Что в этом плохого? Я хочу пойти к твоему отцу просить тебя в жены.

- Нет! - Акнара почти вскрикнула и разом села. Ее губы дрожали, а на глаза наворачивались слезы, - не надо, прошу тебя.