Туманы Авалона

— Возвращаемся по нашим следам на римскую дорогу, — приказала Моргауза, а про себя подумала: «Если она еще на месте, и если вообще хоть что-нибудь сохранилось». Королева взглянула на туман, поднимающий над болотами, словно волшебный дым, и ей почудилось, будто весь мир опустел. И даже встающее солнце показалось ей каким-то незнакомым. Но Моргауза никогда не страдала излишне живым воображением. Вот и сейчас она сказала себе, что нечего торчать здесь посреди этого потустороннего безмолвия — надо двигаться и попытаться выбраться отсюда. Камелот — реальная крепость в реальном мире, он не может исчезнуть бесследно.

«А ведь если бы я добилась своего, если бы наш с Лотом заговор против Артура завершился успешно, быть может, вся эта страна и вправду была бы именно такой — безлюдной, безмолвной и исполненной страха…»

Почему здесь так тихо? Казалось, что во всем мире не осталось ни единого звука, кроме стука копыт, да и тот походил на шум камней, падающих в воду: приглушенное бульканье — и вновь тишина. Отряд уже почти добрался до римской дороги — или до места, где должна была находиться римская дорога, — когда до них донесся цокот копыт по мощеной дороге; со стороны Гластонбери медленно, неспешно ехал какой-то всадник. Сквозь туман виднелся его смутный силуэт; всадник вел в поводу тяжело груженную вьючную лошадь. Мгновение спустя кто-то из слуг Моргаузы воскликнул:

— Да ведь это сэр Ланселет Озерный! Доброе вам утро, сэр! Да пребудет с вами Господь!

— Кто это тут?

И действительно, это был голос Ланселета — Моргауза сразу его узнала. А когда Ланселет подъехал поближе, от стука копыт его лошади — такого привычного, почти домашнего — в окружающем мире словно бы что-то высвободилось. Откуда-то из-за завесы тумана послышались и другие звуки: где-то лаяли собаки, целая стая собак — наверное, проголодались за ночь и теперь грызлись из-за завтрака. И этот обыденный звук разрушил потустороннюю тишину.

— Здесь королева Лотиана! — отозвался Кормак, и Ланселет, подъехав, остановил коня перед Моргаузой.

— Вот уж никак не ожидал встретить тебя здесь, тетя. А нет ли с тобой моих кузенов — Гавейна или, может, Гарета?

— Нет, — ответила Моргауза. — Здесь только я, и я направляюсь в Камелот.

«Если только он и вправду продолжает существовать!» — раздраженно подумала она.

Пока Ланселет произносил привычно вежливые слова приветствия, Моргауза неотрывно глядела ему в лицо. Ланселет казался усталым и измученным, одежда его истрепалась и нуждалась в стирке, а в такой плащ он раньше не нарядил бы даже своего конюха. «Ах, красавчик Ланселет — теперь уж Гвенвифар не сочтет тебя прекрасным, и даже я не раскрою тебе объятия и не позову на свое ложе!»

Но потом Ланселет улыбнулся, и Моргауза вдруг осознала, что он и вправду прекрасен, несмотря ни на что.

— В таком случае, не поехать ли нам вместе, тетя? Воистину, я еду туда с печальнейшим поручением.

— Я слыхала, будто ты отправлялся на поиски Грааля. И что же, нашел ли ты его? Или отчаялся найти и оттого и выглядишь столь унылым?

— Разве достоин я того, чтоб разыскать величайшую из тайн? Но я везу того, кто и вправду держал Грааль в руках. Я возвращаюсь в Камелот, чтоб сказать всем: поиски завершены, и Грааль навеки ушел из этого мира.

И тут Моргауза поняла, что вьючная лошадь везет на себе мертвое тело, завернутое в саван и накрытое покрывалом.

— Кто? — прошептала она.

— Галахад, — негромко отозвался Ланселет. — Грааль отыскал мой сын, и теперь нам ведомо, что смертному человеку не под силу взглянуть на него и остаться в живых. И то же самое случилось бы и со мною — когда бы не возложенная на меня обязанность отнести моему королю столь горькую весть: сообщить, что тот, кто должен был наследовать ему, покинул нас и ушел в мир иной, чтоб вечно следовать за своей мечтой…

Моргаузу пробрал озноб. «Теперь и вправду все пойдет так, словно Артура и не было никогда на этом свете; у этой страны не будет иного властителя, кроме царя небесного, и править ею будут те самые священники, что уже сейчас держат Артура в руках…» Но королева гневно отмела эти картины, возникшие в ее воображении. «Галахад мертв. Теперь Артуру не остается ничего иного, кроме как назвать своим наследником Гвидиона».

Ланселет с печалью взглянул на тело Галахада, но сказал лишь: