Туманы Серенгети (ЛП)

— Я думала… Я думала, что ты… — слеза пролилась, как капля дождя на картонную коробку.

— Тсс. Ты здесь. Я здесь. Всё именно так, как и должно быть.

— Джек, Бахат…

— Он в порядке. Он в машине, снаружи. С нами всё в порядке. — Он встал, распрямил свои длинные ноги и протянул руки. — Иди сюда, сладкая, — его голос был полон тоски.

«Джек чёртов Уорден. Он выжил. И Бахати сделал это тоже».

Я уткнулась лицом ему в грудь, может быть, с немного чрезмерным энтузиазмом, потому что он вздрогнул.

— Извини. Я сделала тебе больно…

— Заткнись, Родел, — и он заклеймил мои губы своими, его поцелуй пел в моих венах.

Когда я растаяла возле него, мои руки обвились вокруг его шеи. Я хотела залечить все трещинки на его губах самыми мягкими поцелуями, облизать все болезненные нежные части. Я хотела любить его, как если бы он был моим.

— Мисс Эмерсон? — я оторвала свой рот от него и обнаружила, что Жозефина Монтати смотрит на нас, подняв бровь.

— Извините, — я застенчиво улыбнулась ей. Дети смотрели на нас с изумленным восхищением. — Мои друзья сделали это. Они оба. Я так счастлива!

— Я вижу. Я рада, что вы в порядке, — сказала она Джеку.

— Мы заполним необходимые документы, — я кивнула на стопку бланков, которые она держала. — Не могли бы вы дать нам несколько минут?

— Конечно. Я буду в своём офисе.

— Мы? — сказал Джек, после того как она ушла. — Мне нравится, как ты втянула меня в это. Но не уверен, что мой почерк подойдёт для заполнения каких-либо форм. — Он согнул свои грубые окровавленные пальцы.

— Ну, я не позволю тебе скрыться из виду. Но сначала я хочу увидеть Бахати. И я хочу точно знать, что произошло.

— Случилось так, что К.К. и его головорез сильно избили меня, — он потянулся к моей руке, когда охранники открыли для нас ворота.

— Да уж. Я видела часть, — ответила я, думая, как я до смешного счастлива от того, что моя рука держала его руку. И моё сердце. — Начни с хорошего. Ну, знаешь, когда ты надрал их жалкие задницы.

— Всё произошло не совсем так, — он усмехнулся. — Итак, я лежу на спине, почти уверенный, что со мной покончено, когда они начинают спорить. К.К. злится, потому что он велел другому парню остановить водителя, но теперь поезд уходит, и дети всё ещё на нём. Другой парень кричит, что он вернулся, чтобы спасти задницу К.К., когда увидел, что я одержал верх. На что К.К. орёт в ответ, что ему не нужна ничья помощь, и это просто неуважение к нему. Между тем, я на земле возле машины Бахати. Дверь открыта с того момента, когда его вытащили наружу. И что я вижу? Сумка Бахати — та, которую он использует, когда надевает полный костюм Масая в «The Grand Tulip». Она свалилась на пол, и из неё торчало его копье. Так что пока К.К. и его друг ссорятся, я медленно двигаюсь в её сторону. Остальное произошло так быстро, что всё размылось. Сначала я справился с его приятелем, развернул копье и ударил его по ноге. Затем я пошёл на К.К., но он маленький, быстрый и злобный. Он продолжал уклоняться от моих уколов, ожидая, когда я устану. Он знал, что я не продержусь долго. Не с травмированной рукой. Чем больше времени я тратил впустую, тем дальше ты была. Так что я загнал К.К. в заднюю часть его фургона. Связал его и его приятеля, спина к спине. Я запер их там, где они держали детей. Без воздуха, без окон, без света. Он смеялся, когда я уходил. Жуткий маленький ублюдок. Он сказал, что ему нравится ирония произошедшего.

— У меня мурашки от него, — сказала я. — Мы должны сообщить полиции, где его найти. Это напомнило мне о том, что мы должны позвонить Гоме. Она собирает поисковую группу. — Я остановилась, увидев машину. — О, Боже, тебе удалось проехать весь путь сюда на Сьюзи?

Она была помятой, пыльной и сильно потрёпанной. Её бампер был искривлён, одна фара болталась, другая разбилась.

— Ро, это ты? — услышала я «мяуканье» внутри машины.

«Рo. Он назвал меня Ро». Я улыбнулась как идиотка. Теперь он считал меня своим другом.

— Бахати?

Он лежал на заднем сиденье, завернутый в блестящее металлическое аварийное одеяло как картошка, которую собирались запечь в духовке.

— С тобой всё в порядке?

— Мой глаз всё ещё опухший. — Он посмотрел на меня другим. — Ты же не думаешь, что это навсегда, не так ли? Я зарабатываю на жизнь этим лицом. И мне очень холодно. Я думаю, что мне может понадобиться замена коленной чашечки. Всё болит. Я едва могу двигаться, но я так рад тебя видеть. Оу, — простонал он, пытаясь перевернуться на другой бок.

Я бросила обеспокоенный взгляд на Джека, но он закатил глаза.

— Я уверен, что мы можем попросить кого-нибудь в детском доме дать тебе что-нибудь от боли, — сказал он. — Пока мы не доставим тебя к врачу. Хочешь зайти?

— Я не думаю, что смогу встать.

— Еда? — соблазняла я. — Ты голоден?

— Нет. Я не думаю, что могу есть. Мою челюсть ломит. Из моего носа идёт кровь. Я не чувствую вкуса, и у меня есть порез прямо здесь, — он высунул язык, чтобы я увидела.

— Все дети ждут тебя. Персонал тоже. Ты герой, Бахати, — сказал Джек. — Они хотят сфотографироваться с тобой.