Тунгусский Робинзон

Дверь в баню открылась, и Лютый оказался в большом мрачном помещении. Белый кафель был покрыт странным коричневым налетом, а это говорило о том, что он никогда не мылся. Под черным потолком горело только три лампочки. Народ не спешил входить в помещение, а расползался вдоль стен, видно зная особенности местной помывки. Откуда-то сверху хлынул кипяток. Мгновенно вся комната наполнилась густым тяжелым паром. Через несколько минут температура воды упала до нормальной. В один миг вся масса обнаженных людей бросилась под лейки. Сергей от деда старался не отходить. Для него это был не просто дед, а настоящий гид по местным «достопримечательностям».

Уже в бане старый каторжанин совсем неслышно посоветовал:

— Браток, никому ничего не говори, особенно, что ты офицер, ты меня понял!? Здесь в тюрьме не любят служивых. В каждом таком зеки видят мента. Ты понял!?

В углу душевой засопел «петушок». Его охи и ахи выдавали в нем пассивного голубого, который в данную минуту находился в состоянии оргазма. Сергей обернулся на звук и увидел, что тот стоит буквой «Г», держась руками за стенку, в то время как кто-то сзади из активных гомосеков своим «шомполом» чистит ему «дуло». Никто из любителей подобного секса не хотел упускать такого шанса. «Разгрузиться» до «хаты» для некоторых было последней возможностью, ибо «петухи» после помывки улетали в отдельные петушиные камеры, где достать их было уже невозможно.

Только сейчас при виде этой картины Сергей по настоящему осознал, что он находится в тюрьме, где царят волчьи законы. Здесь выживал сильнейший и умнейший. Остальные или становились прислугой блатных, или тихими мужичками, которые корпели в промышленных зонах, зарабатывая себе на ларек, чай и выплату исков.

С одной стороны, Сергею повезло, что он попал в «тройники», а не в общую камеру. Тройники были рассчитаны на четырех человек и поэтому больше девяти арестантов туда не сажали из-за отсутствия места.

Дверь камеры открылась, и Сергей впервые вошел в совсем другой мир. На него глядели шесть пар глаз, которые словно рентген желали просветить его сущность.

Со слов деда Лютый уже был в курсе, что в тюрьме были камеры нескольких видов. В одних сидели «беспредельщики», в других — «суки», а в третьих, в пресс-хатах, физически крепкие ребята делали ментовскую работу. Они под любым предлогом заставляли каяться тех, кто молчал на следствии, не желая давать признательные показания. Уже после трех дней отсидки в такой камере появлялись первые показания, и эти сведения ложились на стол операм. Ментовские суки иногда годами кочевали из одной тюрьмы в другую, отбывая, таким образом, свой срок. За несколько лет они разу не попадали в зону, потому что многие зеки их знали в лицо и тогда за их жизнь никто не дал бы ломаного гроша. Оплатой за оперативную деятельность таких «лжеоперов» был фактор не только досрочного освобождения, но и получение довольно сытных передач. Хороший умный агент был на вес золота. Зная об этом, менты на подарки никогда не скупились. Иногда огромное удивление у арестантов вызывал тот факт, что возращение сокамерника со свидания или допроса сопровождалось устойчивым запахом водки или пельменей. Такой запах в условиях тюрьмы был просто нескрываем.

— Добрый вечер вашей хате! — сказал Сергей, переступив порог камеры.

Арестанты дружно засмеялись. Сергей прошел и, увидев свободное место на шконке, бросил на нее матрац, а сумку с вещами засунул под нижнюю нару. Как только он устроился, то услышал за своей спиной:

— Эй, бродяга, может нужно спросить, чье это место?

Не поворачивая головы, Лютый достойно ответил, как счел нужным:

— А что, ты завхоз местного общежития или ты по всей киче места распределяешь? — спросил Сергей и обернулся на голос.

Там, в углу на нижней наре, сидели трое заключенных. По их наглым и лоснящимся от жира лицам было видно, что они держали всю камеру в страхе. Урки пили чифирь с конфетами и наблюдали за Лютым.

— А ты, что сильно крутой? — спросил смотрящий за хатой. — Или ты, браток, решил сексуальную ориентацию поменять?

Мужики, сидевшие по нарам, засмеялись.

— А ты на него глянь, Зеленый, он с лагеря видно съехал под раскрутку. Клифт на нем хозяйский, а вот бацацыры вольные. Я такие у ментов видел, когда меня СОБР топтал.

— Хозяйский клифт лейбу имеет с номером отряда, а у этого нет. Значит, братва, нам или мусорка подогнали, или это вообще какой залетный дядя. Рыло у него автоматное. Ну, так кто ты такой и по какой статье чалишься?

— С какой целью, бродяги, интересуемся? Не с целью ли оперативной обстановки? — ответил Сергей.

— А ты, что, гнида, нас за «сук кумовских» держишь? — спросил один из арестантов с явно выраженным чувством собственной переоценки.

— Вопросы, братки, у вас какие-то кумовские, — спокойно ответил Лютый и, присев на край нары, закурил.

— А ты, что на блатной «козе» катаешься? Может тебя на парашу определить, чтобы ты по утрам вместо будильника кукарекал? Ты понял, гнида? — сказал один из каторжан, кошмаря Лютого.