Тунис

Перед нами была старинная крепость, которая защищала в древности этот порт. Гид нас повел в милый ресторанчик на набережной, с террасы которого открывался вид на залив. По воде плавали лодки, прямо у самой воды стояли белые домики. Скорей всего, они использовались как склады и даже отдаленно не напоминали венецианские палаццо.

Пока я ждал свой обед, я пытался представить, как по этой набережной прогуливались русские офицеры с женами и детьми, как они пытались сделать все для того, чтобы их жизнь была похожа на жизнь в Севастополе, который им пришлось покинуть.

Наверно, они смотрели вокруг и не могли увидеть ничего даже близко похожего на их родной город. И только набережная отдаленно напоминала ту жизнь, которую уже невозможно было вернуть.

Теперь за белыми домиками у воды стояли многоэтажные дома, по дорогам ездили машины, и ничто не напоминало о том, что здесь нашли пристанище тысячи русских людей.

Мы пообедали, и нас повели в православную церковь, которую построили на средства русских, живших в Бизерте. Она была разрушена во время фашистских бомбардировок и потом восстановлена. Именно в ней хранились частицы, которые напоминали о былом величии русского императорского флота.

Небольшая церковь была выстроена из белого камня, как и все здания в городе. Она была действующей, приход был совсем маленький. Об этом нам рассказал служитель, который в этот момент находился в церкви. Над алтарными вратами был закреплен Андреевский флаг, это сразу говорило о том, что строили ее для моряков. На правой стене была прикреплена табличка, на которой были перечислены все корабли и подводные лодки, входившие в русскую эскадру. Мы поставили свечи и пошли дальше.

Нас привезли обратно в порт с единственной целью — показать цепь, с помощью которой, по словам гида, и были пришвартованы русские корабли. Цепь действительно торчала из бетонного основания набережной и была очень ржавой и старой. Противоположный конец ее уходил в море…

Мы немного постояли, посмотрели на корабли, проплывавшие мимо. Вокруг валялся мусор, стояли дедушки, которые пытались ловить рыбу, и ничего даже отдаленно не напоминало о том, что именно здесь стояли десятки кораблей, которые стали домом для русских моряков и их семей. Местные власти, боявшиеся эпидемии то ли тифа, то ли коммунизма, почти все четыре года не давали им разрешения сойти на берег. Церковь, школа и все, что было необходимо для жизни тысяч людей, располагалось на кораблях.

Дальше нас повезли на единственное в Бизерте христианское кладбище, где хоронили русских, умерших на чужбине. Кладбище, обнесенной стеной, находилось в неприметном районе. Слева от ворот висела синяя табличка с надписью на арабском и французском языках. Могилы были неухоженные, везде чувствовалось запустение.

Пройдя по кладбищу, гид остановился у могильной плиты, которая выглядела достаточно новой по сравнению с другими. Под ней покоилась Анастасия Александровна Манштейн-Ширинская — последняя из русских, прожившая всю свою жизнь в Бизерте. На основании её автобиографии была выпушена книга «Бизерта — последняя стоянка», в которой описано обо всем, что происходило с ней, ее семьей и друзьями, обо всем, что чувствовали русские в изгнании.

Это была и наша последняя стоянка, после которой мы двинулись в обратный путь.

Через несколько дней я уже был в Москве и зажил своей обычной жизнью, но еще долго мне вспоминался удивительный мир Туниса и те открытия, которые я сделал в одной из множества стран, где я не был, но надеюсь побывать. Я, конечно, не увидел всего, что можно увидеть в этой прекрасной стране, но это — повод для того, чтобы еще раз приехать в Тунис.