Туннель к центру Земли

Однажды Стелла сказала, что любит меня, и я попросил уточнить. Будет ли она любить меня, если я попаду в аварию и мне отрежет палец? Будет. А если я устроюсь упаковщиком сумок в супермаркет «Пиггли-Виггли»? Будет. Ну а если случайно перееду ее кошку? Будет. А что, если я облысею? Пауза. Очень долгая пауза.

— Ты не разлюбишь меня, если я облысею? — переспрашиваю я.

Стелла прикусывает губу, словно ответ рвется наружу, но она не хочет, чтобы он прозвучал.

— Давай не будем об этом говорить, — повторяет она фразу, которую обычно произношу я, когда Стелла вслух начинает рассуждать о смерти и прочих темных и необъяснимых вещах.

Тогда я говорю, что не разлюблю ее, даже если она станет лысой, как коленка.

— Если я облысею, — отвечает Стелла, — я уйду в самый глухой монастырь в горах.

Я снова предлагаю ей выйти за меня, и она снова говорит «нет».

Я не принимаю препаратов от облысения: ни рогейн, ни пропецию, ни трикомин. Их действенность не доказана, а побочных эффектов хоть отбавляй. Не хватало еще лишиться почки или заполучить необратимые изменения в костной ткани. Буду ходить с дырявой головой, словно тыква на Хеллоуин.

Стелла считает меня ненормальным, а когда я предлагаю ей доказать свою правоту с помощью цифр, обработанных компьютером, она даже не хочет слушать, уставившись в телевизор, пока я собираю волосы в пластиковый пакет, словно улики с места преступления.

Сегодня я анализирую положение дел в одном доме в пригороде. Дверь открывает молодая мать с младенцем на руках. На лице у хозяйки написана озабоченность, но она улыбается мне и приглашает войти. Зовут ее Мина, и она хочет, чтобы наша фирма проверила, какие опасности угрожают ее ребенку в доме.

Мина водит меня по дому, я фотографирую комнаты и коридоры. Затем прошу ее показать чердак, и она опускает лестницу. Я беру пробы воздуха, перекачиваю фотографии на компьютер и предлагаю хозяйке заполнить заранее заготовленный опросный лист «Безопасность ребенка в доме»:

8. Были ли у вас или у вашего супруга (супруги) проблемы с алкоголем и наркотиками?

97. Случалось ли вам отпускать вашего ребенка погулять и забывать о его существовании на несколько часов?

256. Подозреваете ли вы какие-либо отклонения в поведении вашего ребенка?

В анкете около трехсот вопросов, и многие честно отвечают на все — так хочется им узнать, что получится в итоге.

Собрав всю необходимую информацию, я говорю Мине, что подготовлю возможные сценарии развития событий через неделю. Она благодарит и провожает меня до двери, испуганно посматривая на стены и гадая, какие опасности они таят. Младенец счастливо гукает, я улыбаюсь, позволяя ему сграбастать и обслюнявить свою руку.

Мне нравится эта семья, тем более печально сознавать, что Мине предстоит узнать о вещах, о которых ей лучше не задумываться. Ибо ее дом, вне всяких сомнений, кишит угрозами и потенциальными бедами.

Иногда я смотрю на Стеллу во сне. Какое спокойное и расслабленное лицо! Она очень красива, пожалуй, слишком красива для такого, как я, даже сейчас, с волосами.

Я провожу пальцем по ее коже, начиная от шеи и постепенно спускаясь к животу. Стелла спит как убитая. Спит сном праведника, ни разу не усомнившегося, что утром непременно проснется, и новый день принесет только радость. Приятно жить рядом с человеком, верящим в то, что вселенная устроена правильно. Стелла заставляет меня забыть свои печали, поверить, что все когда-нибудь образуется. Поверить даже в то, что когда-нибудь из нас выйдет отличная пара, живущая в любви и согласии.

Я смотрю, как она спит, как по ее лицу блуждает улыбка — отголосок ее снов, легкий, как дыхание.

Интересно, кому Стелла так улыбается? Наверняка не мне. Эта мысль тревожит меня, и я начинаю тормошить Стеллу, тыкать пальцем в бок, щипать за щеку. Наконец она просыпается.

— Ты собираешься уйти от меня? — спрашиваю я.

Стелла сидит прямо, пытаясь окончательно проснуться. На заспанном лице видна усиленная работа мысли, но кончается всегда тем, что Стелла снова падает на кровать и проваливается в сон.

До «Наихудшего прогноза» я два года работал стажером в правительственном проекте «Пангея». Мы пытались предсказать, как будут выглядеть Соединенные Штаты через сто, пятьсот, тысячу лет. Отслеживали погодные изменения, искали слабые места и потенциальные угрозы окружающей среде, чтобы знать, от какой части страны в результате стихийных бедствий не останется камня на камне, а какую ждет медленное сползание в океан.