Тупая езда

— Даже не начинай! Что ты сделал для своих детей? У тебя их предостаточно, разбросаны там и сям, бог знает, где их только нет! Донна говорит, что уже сто лет от тебя ничего не слышала, она была здесь вчера с Кейси Линн.

— Что? Какой еще кесилин?

— Кейси Линн! Твоя внучка!

— А-а… с ребенком… — говорю я.

Вот сука, я уже и забыл, что у нашей Донны есть дочка… Я должен съездить на нее посмотреть, но никак не могу ужиться с мыслью, что я дед. Для пташек я ДЯТ: дед, которого я бы трахнула!

Она смотрит на меня этим своим говорящим взглядом:

— Ты что, до сих пор не видел ребенка, не видел свою собственную внучку, нелюдь?! Так?!

— Ну, я был немного занят…

— Ребенку почти год! Ты никчемный бездельник! Ты даже хуже, чем Генри Лоусон!

— Да пошла ты, — говорю я и просто вылетаю из дома. Старая карга может сама доехать на двух автобусах с пересадкой!

— Терри, подожди! Подожди, сынок!

Я сбегаю по ступенькам и сажусь в кэб, а снаружи опять начинается ливень. Кейси Линн, что это вообще, сука, за имя такое для ребенка? На экране все то же сраное сообщение из диспетчерской. От этого придурка Джимми Маквити — Большая Лиз говорила, что сегодня он за нее.

ПАССАЖИР НА УЭСТЕР-ХЕЙЛЗ-ДРАЙВ, 23.

Я отвечаю:

ТОЛЬКО ЧТО ВЗЯЛ ПАССАЖИРА В САЙТХИЛЛЕ.

Он:

ТЫ ЕДИНСТВЕННЫЙ КЭБ В ЭТОМ РАЙОНЕ.

Я:

КАКОЕ СЛОВО ИЗ «ТОЛЬКО ЧТО ВЗЯЛ ПАССАЖИРА В САЙТХИЛЛЕ» ТЕБЕ НЕ ПОНЯТНО?

После этого надоедливый говнюк затыкается. Но тут я поднимаю глаза и от злости бью кулаком в приборную панель, потому что вижу, как мать спускается по ступенькам и направляется по улице в сторону магистрали. Я объезжаю многоэтажку с другой стороны и замечаю, что она стоит рядом с временной автобусной остановкой под проливным дождем: здесь нет теперь даже сраной крыши, спасибо этим придуркам с их гребаными трамваями. Я подъезжаю к ней и опускаю стекло:

— Мам, залезай!

— Спасибо, я автобус подожду!

— Слушай, прости! Я просто не хочу, чтобы он снова тебя унижал. Давай залезай!

Кажется, она еще какое-то время раздумывает, но затем сдается и садится в кэб.

— Возьми и докажи, что ты лучше, чем он. — И она качает пальцем, указывая на меня. — Веди себя со своими детьми так, как должен! Встречайся с Донной! Звони Джейсону! Познакомь девушек!

Я не намерен снова с ней спорить на этот счет. Я не так плох, как она меня рисует. Каждые несколько недель я звоню Джейсону в Манчестер. Мы с мамой выезжаем на окружную и едем преимущественно в тишине, пока я не высаживаю ее у больницы. Она спрашивает, не хочу ли я зайти к нему или что-нибудь передать.

— Передай ему спасибо за нихуя и пусть катится к черту.

Она уходит и идет внутрь, она явно не в духе, и все это заставляет меня задуматься. Поэтому я беру и — а, хуй с ним — звоню Сюзанн и Иветт, мамочкам малыша Гийома и Рыжего Ублюдка, и договариваюсь сходить куда-нибудь вместе. Они не могут в это поверить, но, кажется, обе счастливы.

Сначала я забираю Гийома из Ниддри-Мейнс, затем еду в пафосный Блэкфорд-Хиллс за Рыжим Ублюдком. Пока он бежит к нам по подъездной дорожке большого дома через ландшафтный садик, я вижу, как малыш Гийом думает про себя: «Почему он со своей мамой живет здесь, а мы с мамой — в вонючей трущобе?» Рыжий Ублюдок, чья красная футболка с порога кричит о, ну, скажем, рыжести маленького засранца, садится в машину, и они обмениваются вялыми приветствиями. Неразговорчивый он, этот Рыжий Ублюдок, только по сторонам все время смотрит. Наверное, у него мамкины мозги, раз голова сходится на затылке конусом, как у гребаного пришельца. Интересно, знают ли эти молокососы, что едут отрываться с Отважным Дэном?[8]

С малышом Гийомом отдельная история. Поначалу Сюзанн была уверена, что это ребенок того французского официанта. Она как-то раз трахалась с ним перед тем, как на следующую ночь ее трахнул я, но этого, сука, просто не может быть: количество спермы, которое выходит у меня из бейцалок, просто невообразимо! Спермы? Сука, да если бы она после этого встала над ведром и раздвинула ноги, я бы оклеил обоями весь ее чертов дом!

Но сперму такого качества приходится, сука, беречь, ведь пташки хотят ребенка с характером. Человеку безрезиновой эпохи, да еще с застарелыми инстинктами, нужно быть вдвойне начеку. Убедиться, что тёла на взводе. Но из-за этого СПИДа и ВИЧ многие будут настаивать на резинке. Убивают, сука, все удовольствие, и это еще в лучшем случае, потому что с таким шлангом, как у меня, на то, чтобы надеть резинку, уйдет целая вечность. По мне, так это все равно что уничтожить все, чего достигли таблетки и сексуальная революция. Это вина гребаного правительства: если бы все эти сраные педики из частных школ не пялили друг друга, не было бы вообще никакого СПИДа и ВИЧ.