Тупая езда

Я умираю с голоду, поэтому заказываю себе стейк с картошкой фри и грибами, но потом решаю обойтись без картошки — волнуюсь за жировые складки на животе и свою горячую порнолинию. Ронни мучает плошку шотландского бульона, этот электрошокер испортил ему аппетит, и в итоге он решает подняться к себе в номер, сделать несколько звонков и отправиться спать пораньше. Я еще какое-то время смотрю матч Лиги чемпионов вместе с барменом. Сейчас не сезон, и в отеле почти безлюдно, ни одной мохнатки в зоне видимости. Я решаю отправиться в койку, выключаю телефон и лежу на кровати, сняв с себя все, что ниже пояса. Проворачиваю старый трюк с заказом обслуживания в номер, прошу принести сэндвич, а потом притворяюсь, что сплю.

К несчастью, входит, сука, парень и с залитым краской таблом начинает извиняться.

— Простите, сэр… — Он оставляет сэндвич и съебывается.

Я звоню Большой Лиз из диспетчерской, и мы занимаемся сексом по телефону. Это менее опасно, чем вживую; когда она садится тебе на лицо, ее половые губы превращаются в перчатки офицера гестапо! Я передергиваю разок, а потом повторяю то же самое с Суицидницей Сэл. К тому моменту, когда я опустошаю вторую обойму, моя шишка уже нереально саднит; чуть кожу на конце не содрал! Но колыбельная получилась что надо.

Утром мы отправляемся в ресторан, расположенный на берегу озера. Заходим и видим двух парней; один такой высоченный, худой как щепка, рыжеволосый и со скандинавским акцентом. Второй — коренастый придурок, который больше похож на телохранителя; он бросает на меня холодный презрительный взгляд. Я отвечаю ему тем же. Приятно иметь дело с воспитанными людьми.

Затем Ронни и высокий чувак садятся за отдельный столик, заказывают завтрак и болтают, а мы с громилой сидим за другим столиком немного в стороне. Подходит тёла и принимает у нас заказ.

— А ну-ка выдыхай, — говорю я парню, как только официантка уходит, — сейчас же, мать твою!

Этот придурок продолжает сидеть с идиотской мордой.

— Слушай, приятель, — говорю я, — ты можешь сидеть здесь с каким угодно лицом, но я на это смотреть не собираюсь. Сделай лицо повеселее, или я пересаживаюсь за другой стол.

Какое-то мгновение он смотрит на меня так, как будто сейчас вмажет, затем протягивает руку.

— Йенс, — говорит он, поигрывая легкой улыбкой на губах.

— Терри, — говорю я, ну и рукопожатие у чувака, — но все зовут меня Джус Терри.

— Джус Терри…

Приходит тёла с нашим завтраком, и хотя я знаю, что это декадентство, но к тарелке с устрицами и копченой селедкой я заказал «Кровавую Мэри», в то время как мой приятель Йенс взял копченого лосося.

— Я уже чувствую, как от этого лосося несет шотландским озером, — говорю я парню, — даже не надейся найти у него под чешуей дух фьордов!

Мы с парнем продолжаем прикалываться, а Ронни и тот другой чувак, оба на сложных щах, все еще поглощены обсуждением. Затем они бросают монетку. Ронни в восторге: наверное, угадал, придурок. Наконец все с чувством жмут друг другу руки.

Пока мы едем обратно в город, Ронни выглядит довольным, но немного задумчивым. Он разговаривает по мобильнику с Мортимером и не просекает, что я включил свой любознательный микрофон и все, сука, слышу.

— Мы сошлись на том, что скидываемся по пятьдесят тысяч долларов каждый и покупаем вторую бутылку из коллекции «Тринити» за сто тысяч. Люди Ларса переведут пятьдесят тысяч нам на счет. Мы осуществим покупку и бутылка будет храниться у нас до тех пор, пока мы с Ларсом не сыграем в гольф и не выявим победителя, которому она достанется в качестве приза…

Я смотрю на лицо Ронни в зеркале и вижу, как он начинает, к чертям, заливаться краской.

— …Это не подлежит обсуждению, Мортимер! Я понял твою точку зрения… Для меня это и есть общая картина, черт возьми! Делай свою работу!

Бедняге Мортимеру несладко приходится!

— Что значит «что будет, если я проиграю»? Если я проиграю, то у каждого из нас будет по одной бутылке, тогда мы сыграем еще раз — и тому, кто победит, достанутся обе. А теперь за работу! Твою мать!

Ронни выключает телефон, и я делаю вид, что только сейчас включаю микрофон.

— Все в порядке, Ронни?

— Просто один придурок не умеет делать свою работу, Терри. Мортимер не сечет ни в виски, ни в гольфе. Все, что его интересует, — это тупая земельная сделка и его комиссионные, — усмехается Ронни. — Разумеется, цифра солидная, но Мортимер просто напыщенный янки из Лиги плюща, у которого просто нет, черт возьми, души!

— Так, значит, ты заключил сделку, Ронни?

— Да, только, пожалуйста, держи это в тайне.

— Я ведь уже говорил, приятель, я написал самоучитель по этой части. Слушай, ну раз такое дело… мы должны это отпраздновать. Как насчет снять тебе дырку?

— Проститутку? Я не плачу за секс!

— Да ладно тебе заливать, — говорю я, вспоминая мудрые слова Пуфа. — Готов поспорить, стоит мне только разок взглянуть на твоих бывших, приятель, и я сразу пойму, что ты еще как за них платил! Шмотки, тачки, дома, ювелирка…

Подействовало, сука!