Тупая езда

— Таким образом, — и парень снова нам улыбается, — это вполне может быть плодом воображения тех представителей нашей местной четвертой власти, что поглупее. — Он поворачивается к Малки. — Ни протоколов заседаний, ни документации, ни электронной переписки между заметными представителями бизнес-сообщества, высокопоставленными должностными лицами из городской администрации и членами городского совета в качестве доказательств предоставлено быть не может, — говорит парень, и вы понимаете, что он действительно хороший адвокат, потому что никто никогда не сможет понять, о чем он говорит, пока не угодит в тюрьму. А уж тогда-то все станет ясно! Точняк, тогда да. Ага.

Но то, о чем он говорит, наводит меня на одну мысль, поэтому я поворачиваюсь к Хэнку:

— Это как с тем псом, Клинтом, ты помнишь пса Клинта, Хэнк?

Хэнк смотрит в сторону, как будто не слышит меня. Я дергаю его за рукав.

— Что, Джонти?

— Прощу прощения, а вас зовут, еще раз?… — спрашивает первосортный Дональд.

— Джонти, мой двоюродный брат, — отвечает Малки.

— Да, Джонти, — говорю я. — Точняк. Я Джонти. Джонти Маккей.

— Так что насчет этого пса Клинта, Джонти? — спрашивает первосортный Дональд Мелроуз. Но слово «пес» звучит как-то неправильно, когда оно вылетает из такого шикарного рта.

— Помнишь, у меня был пес Клинт, а, Хэнк? — спрашиваю я, но Хэнк только пожимает плечами, как будто он ничего такого не помнит, поэтому я снова поворачиваюсь к первосортному Дональду. — Понимаете, после того как он у меня появился, пес Клинт, у него что-то застряло в горле. Но я все равно пошел в школу, чтобы рассказать всем, что у меня есть щенок, пес Клинт, и все сразу захотели на него посмотреть, — объясняю я, а Дональд все смотрит на Малки, который, в свою очередь, смотрит на Хэнка. Я продолжаю: — Потом я пришел домой, а собаку уже усыпили. У него что-то застряло в горле. Помнишь, мама и тот, он, — говорю я Хэнку, который все еще смотрит в другой конец комнаты, — они сказали мне, мама и настоящий папа Генри, что «пес Клинт заболел и не мог глотать еду». Поэтому им пришлось его усыпить.

— Как увлекательно, — говорит этот шикарный Дональд, а потом спрашивает: — И к чему же вы все это рассказываете?

— Все спрашивали: «Где же этот щенок, где пес Клинт?» Но когда я рассказал им, что произошло, они только ответили: «Ты несешь чепуху, Джонти, нет никакого пса Клинта, ты все это придумал!» И я не мог доказать, что он был, но и они не могли доказать, что его не было. Точняк, не могли! Значит, я сам должен был это доказать, потому что это я рассказал всем, что у меня был пес Клинт. Он и правда у меня был! Помнишь, Хэнк?

Но Хэнк по-прежнему смотрит в сторону.

— Джонти, — говорит Малки шепотом.

Шикарный Дональд, со своими налитыми кровью глазами и тяжелыми веками, и сам похож на ищейку. Да, точно, вот на кого он похож! Может быть, я подумал об этом из-за Клинта, но Клинт не был ищейкой.

— Хммм. Значит, ты проводишь аналогию… Джонти, — говорит шикарный Дональд, — аналогию между существованием этой несчастной псины… Клинта…

— Точняк, пес Клинт, точняк…

— И консорциумом, чье существование до настоящего момента является предметом спекуляций и разнообразных домыслов?

Я знаю, что такое аллергия, потому что она была у пса Клинта, у него в горле.

— Точняк, точняк, точняк. У него в горле. Точняк.

— Твой кузен — очень увлекательный собеседник, у него необычный, спекулятивный взгляд на жизнь, Малькольм, — говорит Первосортный Дональд, а затем поворачивается ко мне. — Джонти, мы обязательно продолжим этот разговор в другой раз. — Он смотрит на часы. — Прямо сейчас начнется игра, и мы должны занять наши места.

Мы выходим наружу и оказываемся в ложе с местами, расположенными прямо напротив нашей старой трибуны «Уитфилд». Они нам больше не нужны, те места! Не сегодня! Малки шепчет мне на ухо:

— Посиди немного тихо, Джонти, и постарайся не позорить меня перед членами консорциума!

Под громкие аплодисменты на поле выходят команды.

— Но ведь он говорил, что нет никакого консорциума…

— Ш-ш-ш! Вон уже парни выходят.

Я начинаю размахивать над головой шарфом, чтобы создать правильную атмосферу, на стадионе нужно создавать атмосферу, но тут ко мне подходит парень в бордовом пиджаке и говорит:

— Здесь нельзя размахивать шарфом, приятель, если хочешь этим заниматься, иди вон туда. — И он указывает пальцем на наши старые места на трибуне «Уитфилд».

— Я просто хотел создать правильную атмосферу. Точняк, правильную атмосферу, — говорю я парню. — Ведь здесь никто даже не поет «„Хартс“, славные „Хартс“» или «Парни из Горджи».

— Хочешь размахивать шарфом — иди вон туда!

Тогда опускаю шарф, оглядываюсь по сторонам, и оказывается, что я здесь практически единственный с шарфом! Малки наклоняется ко мне и говорит:

— Это здесь строжайше запрещено, Джонти. Ты же не на «Уитфилде» сидишь! В представительской ложе другие стандарты поведения. Здесь такое не прокатывает!

— Прости, Малки…