Тупая езда

Двери со свистом открываются, и в больницу входят две девушки. Даже несмотря на подавляющие эрекцию бромистые таблетки, которые ему выписали, Терри чувствует, как его корень посылает намеки. К удивлению Элис, Терри отворачивается к стенке.

— Там наверху был этот странный парнишка, — говорит Элис, морща от отвращения губы, — все подглядывал в окно, да так и не зашел.

Терри кивает в ответ, пока они пересекают парковку под тоскливой моросью:

— Да, я уже видел его раньше. Это малыш Джонти. Из тех ублюдков, что заделал этот старый хер, после того как бросил тебя!

Элис аж передергивает, Терри открывает перед ней дверь кэба. Она залезает внутрь, Терри садится на свое место, заводит мотор и выезжает с парковки. Он весь поглощен лишь одной мыслью: У МЕНЯ НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ ЗНАТНОГО ЗАЕЗДА. Проходит какое-то время, прежде чем он замечает, что мать обращается к нему:

— Терри! Я с тобой говорю! Ты что, даже не спросишь, как у него дела?

— Ты сказала, что этот говнюк умирает, так что, полагаю, ничего не изменилось.

Желаемый эффект достигнут, Элис свернула шарманку, но она так обмякла на жесткой обивке кэба, что Терри даже почувствовал укол совести. Его мать с грустью произносит:

— Похоже, осталось уже недолго.

Терри не находит в себе ни капли сострадания или жалости к Генри. Даже теперь степень его ненависти к этому человеку потрясает его самого. Он с огромным облегчением высаживает Элис в Сайтхилле. Когда она выходит из кэба, дождь уже прекратился, но небо все еще затянуто черными тучами. Элис робко произносит:

— Донна хочет поехать навестить его. Показать ему Кейси Линн.

— Что? — Терри вытягивает назад шею. — Да она даже не знает этого ублюдка! А теперь она еще и ребенка ему показать решила?

— Она и отца-то своего едва знает, поэтому я не могу винить ее за желание познакомиться с дедом, — тихо произносит Элис, скорее удрученно, чем с вызовом, и Терри приходится смолчать, он заводит мотор и, не прощаясь, уезжает. Он направляется прямиком в центр города.

Снова зарядил дождь, теперь он падает вниз хлесткими пластами, и Терри включает дворники, безрадостно лавируя в однообразном потоке машин. В течение многих лет он жонглировал множественными связями, прошел через бесчисленное количество стычек и потому верил, что жизнь без сексуальной активности будет хотя бы более понятной. Но кажется, вместо этого она становится еще более запутанной, чем раньше, и все это без какой бы то ни было компенсации. Терри решает отправиться обратно в Лит, в сауну.

Там он обнаруживает за стойкой Кельвина. Терри не может смотреть в эти прищуренные, как у землеройки, глаза без мысленно мигающей перед взором надписи «ЖЕСТКИЙ НАЕБЩИК» у себя в голове. Хотя Кельвин никогда ему не звонил, они все же обменялись номерами, дабы соблюсти тупой бизнес-протокол, и Терри вбил его номер под упомянутым выше наименованием.

— От Джинти по-прежнему ничего? — машинально спрашивает Терри.

— Нет, и Вик не в восторге, — ехидно заливается Кельвин. — Он любил немного поразвлечься с этой шлюхой, — сообщает он, пока Терри продолжает буравить его взглядом. — Но ты можешь проверить ту пивнуху на Джордж-стрит, куда она приходит каждую субботу. «Бизнес-бар», точно.

— Ясно, — кивает Терри, — я знаю парня, который его держит.

Он сразу понимает, что ему не стоило делиться этой информацией, поскольку глаза Кельвина тут же пускаются в такой пляс, который даже из космоса невозможно не заметить.

Затем раздается звонок от Сары-Энн, Терри поднимает трубку и попадает под град обвинений:

— Где ты? Где ты был?

Он уходит в другой конец комнаты, подальше от ушей Кельвина.

— Дела.

— Ну еще бы! — ревет Сара-Энн. — Ты никогда не думаешь ни о ком на свете, кроме себя!

Терри уже собирается сообщить о своей болезни, но вовремя спохватывается. Рядом на диване сидит пара девчонок, они болтают и пьют кофе. И потом, правило номер один: ни хера им не рассказывай.

— Отвозил мамку к отцу в госпиталь, потом помогал приятелю искать одну тёлу с работы. — Он повышает голос, чтобы всем были понятны его мотивы. — Она пропала без вести.

В трубке ненадолго воцаряется тишина, которую Терри принимает за признак типа раскаяния. После этого следует проникновенное:

— Когда я смогу тебя увидеть?

— Я звякну тебе утром. Без всяких, у меня тут сейчас ни минуты свободной.

— Обязательно мне позвони! Мне нужно с тобой увидеться!

Всего пару дней назад Терри думал о Саре-Энн как о красивой женщине, чье общество воодушевляло его. Теперь, когда он не может ее трахнуть, он видит в ней только лишнюю суету и обузу.

30. На Бога уповаем. Часть 3

Эта непривычная тишина во время поездки в Масселборо — ни звука, кроме слабого дыхания Терри и гудения работающего мотора, — начинает, черт возьми, действовать мне на нервы. Я снова залезаю в телефон, просматриваю письма и наблюдаю в окно за тем, как солнечный свет сверкает в голых кронах деревьев. Хоть какой-то признак того, что Бог еще не совсем позабыл это место.