Тупая езда

У меня в морозилке есть немного фарша из «Моррисонз», Джинти, точняк, немного фарша, ага. Утром выберу из него жир, приготовлю с горошком и поджарю немного картошечки. Домашний обед! Нельзя все время есть в «Макдональдсах», Джинти, потому что нельзя, чтобы люди думали, что ты весь из себя такой сноб, только потому, что у тебя есть работа. И потом, клево иногда поесть настоящей картошечки. Это одна из тех вещей, которая мне всегда так нравилась в тебе, Джинти: многие девушки на кухне ужасно ленятся, но ты всегда чистила картошечку. Ага, ты не брезговала чистить картошечку. Если меня спрашивали: «А твоя Джинти хорошо готовит?» — я отвечал: «Ага, она не брезгует чистить картошечку, точняк, не брезгует».

Ага, Джинти была просто золотце, почти всегда, вот почему она должна быть золотцем. Так что я собираю все старые газеты и все полиэтиленовые пакеты, которые дала мама, и раскладываю их на полу. А потом я поднимаю Джинти с кровати и осторожно опускаю ее на пол. Я нахожу шапочку для душа, которую она всегда надевала, и прячу под нее волосы Джинти, чтобы на них не попала краска. Джинти всегда волновалась из-за своей прически. Затем я начинаю медленно распылять краску. Сначала я крашу ее голову в шапочке для душа, затем покрываю ее лицо, ее шею, грудь, живот, беру другой баллончик, ее бедра, колени, голени, ступни. По бокам я крашу только там, докуда могу добраться. Потом я беру обогреватель и включаю его на полную, чтобы краска высохла.

Я иду смотреть свой DVD со «Смертельным влечением», потому что там играют клевые девушки. Клевые девушки из тех, что носят черное. Правда, я видел одну из них, уже постаревшую, в другом фильме. Но она по-прежнему носит черное. Потом я включаю «Близкие контакты»[38]. В конце мы всегда говорили: «Ди-ди-ди-ди-ди», мы с Джинти. Я возвращаюсь в спальню, Джинти уже высохла и выглядит она клево. Я переворачиваю ее и прокрашиваю с другой стороны. Я смотрю «Рожденного четвертого июля», а потом «Взвод». Хорошо, что люди смотрят фильмы про войну. Если бы все смотрели фильмы про войну, они бы поняли, что война — это неправильно, и не стали бы больше воевать. Вот в чем вся беда: слишком много фильмов про мир. Из-за этого у людей недостаточно возможностей собственными глазами увидеть, насколько неправильная вещь война. Точняк, недостаточно.

Когда я снова возвращаюсь в спальню, оказывается, что Джинти уже высохла, все готово. Выглядит она клево, вся в золоте. Совсем как статуя, но в то же время и как Джинти. Еще слишком рано, поэтому я просматриваю все фильмы про Бонда, которые у меня есть, но так и не нахожу тот, с золотой девушкой, и в итоге просто включаю «Шаровую молнию», ужасно старый фильм, но все равно хороший.

Когда он заканчивается, уже совсем поздно, я выглядываю в окно. На улице никого, даже машин почти нет. И тогда я заворачиваю ее золотое тело в покрывало с логотипом «Хартс», то самое, которые мы купили в фирменном магазине «Хартс» на прошлое Рождество, и спускаюсь с ней по лестнице. Держу ее за лодыжки и просто тащу за собой. Если здесь кто-нибудь сейчас появится — я пропал! Хотя сейчас и четыре часа утра, но ведь есть парни, которые работают в ночные смены и все такое. Но от нее плохо пахнет, я должен от нее избавиться. Я не могу оглянуться, потому что знаю, что ее голова бьется о ступеньки, и мне это не нравится, точняк, не нравится, но я должен вытащить ее из дома и сделать вид, словно она так и не вернулась после Мошонки.

Мы доходим до нижнего этажа, и я иду на задний двор, чтобы взять тачку. Я кладу на нее Джинти и везу ее по дороге. Дождь впивается в меня, словно иглы. Я толкаю тачку, а холодный, ледяной дождь все хлещет меня по лицу и жалит руки, которыми я держу тачку. Покрывало с логотипом «Хартс» насквозь промокло, и теперь под ним лучше, чем прежде, угадывается тело Джинти. Я не хочу сказать, что это меня совсем не волнует, просто куда больше меня волнуют мои руки, я жалею, что не надел перчатки. Здесь ужасно холодно, и дождь превращает все вокруг в слякоть и щиплет меня, точняк, щиплет меня как сумасшедший. На улицах пусто, но затем мимо вдруг проезжает машина, и у меня в груди начинают копошиться страшные пауки, но машина не останавливается.

Вокруг ни души, но на Хеймаркет обязательно будут околачиваться люди, поэтому я не могу рисковать и идти через площадь, точняк, не могу. Я иду в обход, а она все лежит в покрывале с логотипом «Хартс», завернутая с ног до головы. Приходится нелегко, все такое, но я все же добираюсь до трамвайного кольца и обхожу его сзади, там, где пути. Вокруг стоит забор, но в нем есть дырка, поэтому сначала я пролезаю в нее сам, а потом затаскиваю следом Джинти. Она застревает, но это просто покрывало зацепилось за забор. Я осматриваюсь вокруг в поисках подходящего места, чтобы оставить Джинти, а потом тащу ее через усеянную глыбами бетона и кирпичами площадку.