Тупик для Дамы Пик

В город Дина возвращалась на рейсовом автобусе, половину которого занимала бригада работяг. В салоне крепко пахло табаком и соляркой. Мужики обсуждали поломку своего рабочего автобуса, не стеснялись в выражениях, костеря на чем свет стоит водилу, не проверившего транспорт, и начальство, вовремя не выделившего денег на ремонт. Остальным пассажирам, казалось, это совсем не мешало, лишь одна дама за пятьдесят постоянно оборачивалась, поджимая ярко-накрашенные губы и возмущенно качая головой. Дина на ходу расплатилась и заняла свободное место у окошка рядом с одним из рабочих.

— Да его рыдван давно пора… в … чтобы… ему… разорвало! — раздалось со спины.

— И я говорю: … такого… ети мать… начальство! Только… деньги… Сидят на теплом месте! Всю страну… Цирк уродов!..

— Тихо, Шлёма, Егорыч! — шикнул на говорившего Динин сосед. — Не видите, фея с нами едет?

Мужики были чумазые, с сиплыми от курева голосами и взъерошенными пыльными шевелюрами. Скорее всего, строители или ремонтники, подумала Дина.

— А вы замужем? — широко улыбнулся сосед.

— Я люблю, — почему-то ответила она. Слова вырвались сами собой, будто давно просились наружу. Дина бы еще много-много раз повторила эту фразу, потому что наряду со своими немногочисленными мечтами о профессии и собственном жилье любовь к Тимуру сейчас занимала первое место.

Сосед присвистнул, остальные тоже что-то забубнили, завздыхали, посмеиваясь, но больше никаких громких криков и матов уже не было. Все свелось к обсуждению футбола, но и тут споров не случилось, и вскоре кто-то на задних сидениях даже захрапел.

Когда автобус вырулил к вокзалу, работяги затолкались в проходе, бурча от недовольства, потому что вместо того, чтобы уже отмываться дома, им нужно было еще добираться до своих районов. Из-за пробок водитель отказывался высаживать пассажиров на городских остановках и поехал прямиком на автовокзал. Прибыв на место, автобус сделал круг и остановился.

Дина тоже встала. Впереди нее шла дама с красными губами, и Динин сосед, который уже спрыгнул с подножки, галантно подал руку сначала ей. Та презрительно цокнула языком и отказалась. А Дина нет. Ей было очень приятно такое внимание, и она с удовольствием оперлась на широкую мозолистую ладонь.

— Будь счастлива, фея!

— Буду! — улыбнулась она.

После разговора с Риммой, у Дины было странное ощущение того, что свершилось нечто очень важное. Было сложно свыкнуться с тем, что видения не только продолжались, но и несли за собой что-то не связанное с ней лично. Страшные картины, развернувшиеся перед ней за секунды, выжгли в душе черное поле, но в то же время, дали понимание того, что все это было частью другой истории, которая ее не коснулась. Кто-то уходит, и в этот момент зарождается новая жизнь, получая свою толику испытаний и потерь…

Когда она проходила мимо стеклянной стены вокзала, то посмотрела на свое отражение. Сделав пару шагов, сначала сбавила скорость, а затем и вовсе остановилась. Вернувшись, подошла ближе и, приставив ладони к вискам, уставилась через толстое стекло на сидящих в зале ожидания пассажиров. Через секунду, метнувшись к вращающимся дверям, прошла через кабинку детектора и понеслась внутрь.

— Мама?!

Мать сидела во втором ряду, привалившись к туго набитой матерчатой сумке и подперев голову кулаком. У Дины сжалось сердце, когда она увидела ее — уставшую, похудевшую до впалых щек, со скорбной скобкой вместо рта. Волосы ее были затянуты полоской скрученного серого платка, фигура утонула в старом плаще, из-под которого торчали тонкие ноги в потертых туфлях.

— Ой, Дина! — мать подняла голову и растерянно улыбнулась. — А я звонила, но твой телефон был недоступен.

— Зарядка села. Господи, мам, ты же завтра, вроде, хотела? Я думала, сообщишь сначала. Да ладно, — Дина махнула рукой, — хорошо, что приехала!

Она робко приобняла сидящую мать и взялась за ручки сумки.

— Тяжелая. Ты что, в нее кирпичи положила? — Дина пыталась шутить, но при взгляде на мать у нее тревожно екало в груди. — Остановка здесь недалеко. Маршрутки часто ходят. Или, хочешь, я такси вызову? Гулять так гулять!

— Лучше на маршрутке, — тихо ответила мать, пряча глаза.